Аквариум. Геометрия хаоса
Шрифт:
Группа начала выступление с программной композиции «Санкт-Петербург». И когда к сиплому вокалу Рекшана подключилась ритм-секция, её громоподобный звук просто пришиб друзей к паркету. А вскоре сквозь гул барабанов Корзинина, скрипку Никиты Зайцева и скрежет гитары Рекшана Борис услышал строчки, от которых у него начала съезжать крыша: «Я этим городом дышу, курю с травою папиросы».
Вторично Гребенщиков впечатлился на психоделическом номере про Бангладеш, во время которого в арт-пространстве химфака царил полный бардак. На сцене стихийно возникали новые музыканты, а опоздавшие зрители ломились в зал через высокие окна. Вокруг искрило
Неудивительно, что после концерта участники «Аквариума» вышли на улицу совершенно другими людьми. Они двигались навстречу стылому ветру, продувавшему и старый плащ Гребенщикова, и видавший виды полушубок Гуницкого. Вселенная рок-музыки на русском языке взяла наших героев в неумолимый плен. Это выглядело словно сигнал из космоса — пора начинать играть собственные песни.
«Я поразился этому сейшену на родном факультете, — признавался Саша Цацаниди. — Домой мы ехали на автобусе, и Боб громко декламировал стихи из своей новой поэмы “В объятиях джинсни”. Он всегда выглядел целеустремлённым и свято верил в успех “Аквариума”. Я сильно сомневался в целесообразности нашей затеи и прямо спросил у него: “А как ты думаешь, мы станем такими же известными, как группа «Санкт-Петербург»?” — “Мы будем намного известнее”, — не задумываясь ответил Гребенщиков».
ГАРМОНИЯ ПРОСТРАНСТВА
«Иногда по ночам в кошмарных снах мне снятся интегралы».
К середине первого курса вождь «Аквариума» подружился с продвинутыми активистами «примата» — Андреем Васильевым, Таней Купцовой и Арменом «Маратом» Айрапетяном. Боб представился им как «весёлый хипок» и вскоре понял, что нашёл братьев по разуму. Это были самые беспечные в мире студенты, которые вместо занятий играли в покер «на спички», обсуждали заветы китайских мудрецов, трилогию Толкина Lord of the Rings и альбомы Фрэнка Заппы.
«Прослушивание каждой новой пластинки было для нас настоящим откровением, — вспоминал Гребенщиков. — Мы часто собирались вместе, компанией из четырёх — пяти человек, как будто для того, чтобы вызывать духов. С тех университетских времён именно альбомы являлись для меня основным способом передачи атмосферы рок-музыки».
Вскоре в недрах «могучей кучки» возникла идея создания «Клуба Любителей Музыки», или сокращенно — «КЛМ». К сожалению, Андрея Васильева и Тани Купцовой давно нет в живых, но остался в строю их бодрый однокурсник Армен Айрапетян, живущий в Ереване и занимающийся научной деятельностью. Мы легко нашлись в интернете и завязали активную переписку.
Сразу всплыл ряд интереснейших фактов, связанных с эволюцией «Клуба Любителей Музыки». Стало понятно, что примат оказался не «цирком», а ультрамодным факультетом, организованным силами одного из отделений Министерства обороны. Там трудилось немало педагогов «новой волны», мыслящих современно.
В отличие от профессоров «старой школы», считавших генетику и кибернетику «продажными девками империализма», преподаватели здесь были на редкость демократичны. По крайней мере, на все развлечения студентов они смотрели с пониманием. Иными словами, у Гребенщикова оказались развязаны руки, и такой шанс молодой поэт упустить не мог.
«В рамках “КЛМ” Боб хотел проводить лекции, а Таня Купцова предложила выпуск стенгазеты, — отвечал Марат на мои вопросы. — Её идея всем понравилась, потому что в газету можно было поместить результаты опросов студентов, а Борис уже тогда был помешан на социологии… Кстати, первый опрос, который мы провели, завершился победой рок-оперы Jesus Christ Superstar. Интересно, что на почётное пятое место — лестью и шантажом — мы всё-таки вывели Фрэнка Заппу».
Тут необходимо обратить внимание ещё на несколько моментов, связанных с духовными скрепами Гребенщикова.
Во-первых, в конце шестидесятых годов у Людмилы Харитоновны поменялось руководство, и она перевелась из Дома моделей в НИИ комплексных социальных исследований. А её любознательный сын тут же заинтересовался статистикой, социальным планированием и вопросами сбора информации.
Во-вторых, в средних классах Боб учил немецкий язык, а в математической школе — французский, что выглядело не вполне актуально. Слава богу, мама наняла преподавателя по английскому, который обучал Гребенщикова и его соседку по лестничной клетке. Говорят, что так получалось значительно экономичнее.
«Спустя некоторое время моя матушка-умница принесла из библиотеки не адаптированную книгу, а какое-то старое английское издание, — рассказывал основатель “Аквариума”. — Я прочитал его, ничего не понимая. Точнее, к середине я стал потихоньку врубаться и даже запомнил имена. Где-то с третьей книжки я начал понимать всё».
В-третьих, учителя рисования частенько заставляли Боба придумывать газетные заголовки. И вскоре это неочевидное занятие принесло свои плоды. В конце шестидесятых Гребенщиков чуть ли не в одиночку делал стенгазету с шикарным названием «Тупые известия», имевшую успех у школьников и педагогического коллектива. Смутно догадываясь, что настоящее искусство должно быть анонимным, Борис подписывался смешными псевдонимами, что усиливало таинственную атмосферу вокруг его творения. Так что определённые навыки в подготовке малотиражных медиа у вокалиста «Аквариума» уже имелись. Только кто мог подумать, что подобный опыт пригодится ему на примате?
Итак, в 1971-72 годах стараниями Бориса, Марата, Тани и Андрея было выпущено несколько номеров стенгазеты, причём редколлегия получала колоссальное удовольствие не только от технологического процесса, но и от общения друг с другом.
«Мне было приятно разговаривать с людьми, которые понимали меня с полуслова, — писал Марат. — С администрацией факультета проблем не возникало, хотя толпа возле первого номера слегка смутила руководство. К тому же там был вклеен огромный портрет Джона Леннона, но, к счастью, в статье подчёркивалось, какой он неутомимый борец за мир, так что и это сошло нам с рук».
Вскоре энергичной Тане Купцовой удалось выбить для «Клуба Любителей Музыки» небольшую комнатку, которая находилась за сценой лекционного зала. Как вспоминают старожилы, этот зал был построен на месте столовой и в нём на фоне бюста Ленина и кумачового лозунга «Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи» проводились общественные мероприятия.
Обосновавшись в новоявленном «ателье искусств», Боб обклеил стены фотографиями рок-групп. Свежезаваренный чай лился рекой, и вскоре вдохновлённая Таня изготовила несколько членских билетов — для себя, Бориса, Марата и Андрея. Теперь любое заседание клуба означало поиски сюжетов для стенгазеты или обсуждение новой лекции — с рассказами о западных артистах, демонстрацией слайдов и прослушиванием музыки.