Аквасфера
Шрифт:
«Да понял я!» — кивнул Женя.
Собравшись с духом, он погрузил руки в колышущуюся перед лицом чёрную массу. Нащупав пальцами дно, тут же выдернул руки обратно. Показалось, что слизь живая и, обволакивая, проверяет кожу на вкус.
Даже захлестнувший через лицо шланг не смог скрыть презрения, с которым Николас наблюдал за его действиями. Тогда Женя набрал полную грудь воздуха и опустил руки в слизь по плечи, уткнувшись ладонями в гладкое дно. Теперь он задержался слишком долго, и показалось, что руки окунулись в заросли крапивы. Выдержав через боль ещё пару секунд, Женя выдернул их назад и победно взглянул на Николаса. Но Николас уже на него не смотрел, он, проплыв, насколько ему позволяла верёвка, примеривался
Неожиданно его потащило вверх, и черное дно рухнуло вниз. Он взмахнул рукой, пытаясь его достать, но верёвка за спиной натянулась, и, будто цепь на шее взбесившегося пса, потянула в другую сторону.
Голицын стоял на палубе, покачиваясь и придерживаясь за поручни. В глазах всё двоилось, сливалось в размытые кляксы, а то свет и вовсе мерк, и, казалось, что уже наступила тьма. Побитое оспой лицо Бачи расплылось в стороны, и сквозь заложенные ватой уши Женя услышал:
— Так тебя ненадолго хватит.
Показалось, что в голосе мексиканца скользнуло сочувствие.
— Это потому что он неправильно дышит.
Санчо долго возился, развязывая на груди узел, и тяжёлый груз рухнул к ногам.
— Посмотрите на его руки.
— Потому и говорю, что его ненадолго хватит.
Женя, глупо улыбаясь, посмотрел на их расплывчатые лица, затем на собственные руки. Красные пятна кровоточили, а там где их не было, кожа приняла младенчески розовый и нежный цвет. Боли он не чувствовал и лишь виновато пожимал плечами — не заладилось сегодня с вещью, но вы не подумайте, в следующий раз я обязательно…
Затем его затрясла крупная дрожь, колени подогнулись, и он обессилено опустился на палубу.
— Женя, ты не молчи, ты говори! — тряс его за плечи Сергей.
— Пройдёт, не беспокой его. Ему надо отдышаться. Первый раз так часто бывает. Потом приноровится!
Санчо склонился и заглянул Голицыну в глаза.
— Эй! Подойдите все сюда и поприветствуйте нового грузовика! Он выдержал испытание. А если кто-то этого не понял, то будет иметь дело со мной!
Закинув на плечо Женину руку, Санчо помог ему встать и повёл сквозь расступившуюся толпу.
— Идём, отлежишься у меня в каюте. Там тебе будет помягче.
Часть вторая
Закат Аквасферы
Глава первая
Черный четверг
Оркестр был в ударе! Седьмая симфония Шостаковича гремела под сводами концертного зала, словно ревущие за бортом штормовые волны. Звуки накатывались и заполняли всё вокруг, как заполняет трюм водяной вал через роковую пробоину. Ударили басы, за ними подтянулись скрипки
— Хорошо играют.
— Кто? — приподнявшись на локтях, Сергей удивлённо посмотрел на штурмана.
Сам он слышал лишь скрип досок, да переругивания на соседней палубе.
— А-а… ничего… это я потихоньку схожу с ума, — стряхнув накатившее наваждение, ответил Женя.
— Здесь это не зазорно. Здесь все такие.
И они вновь замолчали, каждый думая о своём.
— Интересно, какой сегодня день? — первым нарушил тишину штурман.
— Да какая разница?
— Не скажи. Плохо, когда нет порядка. Бестолково, если не знаешь день, число, час.
— Допустим, четверг. И что? Тебе стало легче?
— Четверг… пусть будет четверг.
Из-за галеры выглянула ехидная физиономия Лопе. Раскрыв пальцами полуслепой и вечно закисший глаз, он пригрозил кулаком:
— Эй! Вам запрещено разговаривать по-русски!
— А морду тебе не набить? — огрызнулся на вполне сносном испанском Сергей. — Без твоих ушей обойдёмся!
— Серж, ты бы с ним поосторожней, — дёрнул за рукав Женя. — Знаешь же, что он всё докладывает Баче.
— Знаю, потому и чешутся руки морду набить. А насчёт календаря ты прав. Надо было с первого дня делать зарубки. Хотя бы вот тут, на борту. Или на моём весле. Уже до середины добрались бы, наверное. У меня, кстати, тоже с головой не всё в ажуре. Весь набор — и голоса, и видения, и призраки. Медленно, но верно мы превращаемся в таких же, как они.
Голицын одёрнул порванные рукава, подтянул севшие от постоянных ныряний и потерявшие цвет брюки комбинезона и возразил:
— Надеюсь, что нас с ними роднит лишь рваная одежда.
Сергей не обратил внимания на его замечание и продолжал философствовать:
— Скоро мы, как и они, потеряем человеческий облик и будем деградировать назад к обезьяне. Обрастём шерстью, отрастим хвосты. Впрочем, Бача уже превратился в гориллу. Женя, а ты кем станешь? Я бы хотел обратиться в лемура. Висел бы на ветке и таращил на всех глаза.
— До обезьян им ещё далеко, — возразил штурман.
— Ну почему же? — продолжал отстаивать свою гипотезу Субботин. Напустив на себя профессорский вид, он задумался, теребя воображаемую бородку: — Согласитесь, князь, человека от обезьяны отличает чувство юмора. А я вообще не видел, чтобы из них кто-то улыбался или шутил.
Женя подхватил игру в состязающихся на научном симпозиуме ученых и важно ответил:
— Позволю себе, коллега, с вами не согласиться. Обезьяны не умеют врать, а я слышал, как они заливают друг другу про то, какие они были богатые и солидные сеньоры в прошлой жизни, когда ещё жили по ту сторону. А сеньор Рауль напоминает мне Клизму на совещании. Надо подкинуть ему в лексикон, чтобы заучил, пару адмиральских фраз.
Субботин с Голицыным переглянулись и прыснули от смеха. Но упоминание о прошлой жизни быстро смыло веселье с их лиц. Сергей помрачнел и неохотно сменил тему.
— Сколько уже здесь протираем штаны, а ни на шаг не приблизились к нашей цели.
— Серж, у нас нет плана. И хуже всего то, что я даже не представляю — за что зацепиться?
— А мне кажется, мы должны работать в направлении фанатиков. Это какое-то тёмное пятно, о котором никто не хочет говорить. И это настораживает.
— Скорее, о них мало знают. Я пробовал разговорить Гаспара. Он последний, кто ходил к ним. Фанатики ни с кем не общаются, что очень характерно для замкнутой секты. Поклоняются вещам. При этом безразлично, что вещь умеет. Они могут пустить к себе на остров, но если только им предложат в обмен за это вещь. И то — очень ненадолго. В остальном — их ничего не интересует. Мне кажется, это не то, что нам надо. Ещё одна съехавшая с ума банда.