Акватория
Шрифт:
Проблемы с поведением часто присутствовали в жизни молодого минимуса. Он выступал против парламента, оставаясь в тени. Но в конце концов был пойман и отправлен в исправительное учреждение, опозорив Иду перед остальными Вече. Этой ночью на новом месте ему снилось то время – тяжелое и болезненное. Его держали в закрытом помещении, пытали, но он не выдал ни единого имени. Через несколько морнов его молча забрала мать. И после того случая не говорила с ним целый арн. В доме перестали обсуждаться встречи парламента. Родные поглядывали на него искоса.
Напряжение не находило себе выхода, и Рем начал болеть.
Рем проснулся посреди ночи. Обрывки сна маячили где-то на задворках памяти. Он смотрел в потолок, на котором кто-то приклеил звезды, светившиеся в темноте. Рем знал, что они заряжались энергией света, и считал это изобретение гениальным. Он прокручивал в памяти день, когда Ида сделала первый шаг к примирению, и понимал, что даже не извинился. Впрочем, он не стал бы ничего менять, по-прежнему считая парламент обузой для человечества. Подыгрывать Риксу ему было легко.
***
Мари…
Мари обнаружила Иду в богатой двухэтажной каюте, светлой и скупой на линии. На лице у женщины было написано удивление. Перед каждой каютой находилась панель, открыть которую мог человек, чей отпечаток ладони был внесен в список. Естественно, Ида внесла всех, кого хотела найти. Подбежав к девушке, она крепко ее обняла и расплакалась. Мари впервые видела эмоциональность женщины, обладавшей железной волей. Ида прочла ее мысли и быстро утерла слезы рукавом балахона.
– Мой сын? – спросила она.
– Он ранен, – пискнула девушка и взяла себя в руки. – Он выкарабкается. Рем сильный. – Ида кивнула.
– Как я, – улыбнулась она. – Прости за это, – указала женщина на слезы. – Я ждала вестей слишком долго. Рат погиб вскоре после крушения. Я оплакала одного и боялась, что придется…
– Отец? – с надеждой спросила Мари.
– Я не видела Ларо со дня волны. Он отправился в Бенну, но здесь мы его не нашли. Из других городов о нем вестей нет.
– Других?
– Ну, конечно, – включила Ида деловую хватку. – Мы сосредоточили своих по всем городам планеты, за исключением Снежа и злосчастной горы. Девочка моя! Идет настоящая война! В Русе мы одержали победу, притеснив восставших минимусов! – просияла Ида. – Рем в Снеже? – Мари кивнула. – Эта стерва не сказала ни слова, – отвлекаясь, зарычала женщина. – Разберусь с ней позже. Присядь, – взяла она девушку за руки. – Как ты?
Мари рассказала ей обо всем: как Рем дважды ее спасал, как они попали на гору, как он пожертвовал тремя дикарями, как получил пулю в плечо. Ида расклеивалась, плакала и снова подавляла эмоции. Она гордилась своим сыном.
– Что будет дальше? – спросила ее Мари, не представляя, каким станет мир после обширных видовых войн.
– Мы одержим победу. Сломим врага. И воцарим мир на планете, – цедила Ида сквозь зубы.
Девушка вернулась в каюту ни с чем. Отца она не нашла. А настрой Иды ее огорчил. Она рассчитывала, что магнусы вынесут урок из восстания, но нет. Единственное, что их волновало – победа. Возврат к прежнему укладу. Маленькие люди сражались за свободу.
Мари помнила, с каким уважением Ларо относился ко всем без исключения. Он был белой вороной среди Вече, и она, видимо, унаследовала это от него. Находясь в тени тех, кто принимал решения, Мари долго переваривала информацию и приходила к обратным выводам, но не могла ничего с этим поделать. Что ты можешь один против стаи? Рем заслуживал свободу, и даже Амина.
Люди мельтешили на корабле. Отчего-то большая их часть была одета в желтые балахоны. Мари утомилась и старалась смотреть себе под ноги, направляясь в зал совета. Зеркальный стол зала располагался напротив окна во всю стену. Оттуда открывался замечательный вид на город. Солнце только-только всходило. Девушка опустилась в кресло, на ручках которого с обеих сторон подсвечивались сенсорные круги. Она коснулась их большими пальцами, сканировала, и получила одобрение системы. Кресло поехало и заняло позицию на другом конце стола. Остальные Вече также распределились, каждый на свое место. Во главе восседала женщина, которая ее встретила. По правую руку от нее – Ида. По левую – Мари. За ними еще трое магнусов. Женщина прочистила горло:
– Это все, что осталось от Вече, господа!
– Они заплатят! – выкрикнул мужчина с чудными усами и взъерошенной челкой.
– Чего мы ждем, Ная?! Остался всего один город! Разнесем его к черту! – вскочила Ида с места.
– Они не так просты, – успокоилась Ная, призывая к тому же Вече. – Присядь, Ида. У них твой сын. Ты не можешь мыслить здраво.
– Серьезно? – угрожающе прорычала Ида. – Я надеялась узнать об этом от тебя… – покосилась она на Мари.
– Ты возглавляешь нас столетиями. И я всегда слепо следовал за тобой, – бубнил мужчина с усами, – но сейчас я не вижу смысла ждать.
– Мы ждем вторую эскадрилью. Рус пал, и вскоре сюда прибудут наши корабли. Мы пойдем на Снеж в полной готовности. Парламент недооценил их, и потому разгромлен. Я предупреждала Отто, но разве он послушал? И где он теперь? – злорадствовала Ная. – Мелкие люди едины. В этом их сила. К тому же разведке не удалось выявить стратегию противника. Насколько мне известно, наш информатор достиг Снежа. Скоро он все узнает. А мы тем временем дождемся остальную часть флота.
Члены совета кивали, соглашаясь с женщиной. Мари потирала подбородок. Ная была главной столетиями? Но на памяти у девушки был один правитель – Отто. Значит, Ная управляла планетой тайно?
– Вопросы?
– Да, – подняла руку Мари, – я хотела узнать, почему большинство в желтых балахонах. От них рябит в глазах.
Вече заулыбались.
– Многие не идентифицированы. Как только пройдут процесс, они вернут свой цвет, – пояснила Ида. – Я же говорила, желтый – не лучшая идея, – обратилась она к Нае.
***
Рем наблюдал за своими соседями. По большей части это были молодые ребята и девушки, реже встречались его возраста, еще реже – преклонного. Ничего странного: минимусы не доживали до старости из-за условий, созданных парламентом. С Аминой он после той небольшой размолвки не разговаривал. Но это не мешало ей обиженно поглядывать в его сторону и заставлять чувствовать себя виноватым. Рем злился, ведь она определенно что-то знала, но не хотела ему говорить.