Акватория
Шрифт:
Он поразмыслил, потянулся к ручке двери, но кто-то прижал ее обратно. Амина укоризненно на него смотрела, и он устыдился, опуская глаза.
– Не следует этого делать, – сказала она настойчиво.
– Я не могу вернуться туда, – кивнул он в сторону дома Оливера. – Не спрашивай почему.
– Я помогу, – пообещала ему девушка и велела следовать за ней.
…У нее в доме было тепло и уютно, в гостиной потрескивал поленьями камин. Амина оглядела мужчину с головы до ног.
– Снимай одежду! – совершенно неожиданно скомандовала она.
Брови у Рема поползли вверх: второй раз за ночь
– Не в этом смысле. Ты сильно замерз. Нужно растереть самопалом, – смущенно добавила девушка, доставая бутылку мутной жидкости из шкафа. Рем послушно скинул балахон, чувствуя себя неуютно.
Она растирала его покрасневшую грудь, прикосновения были приятными. Рем расслабился и среагировал. Амина этого, кажется, не заметила. Ну или сделала вид.
– У магнусов есть в наличии сыворотка, которая согревает за секунду, можешь себе представить? Здесь же время движется вспять, – вздохнула она. – Для целителя это немыслимо.
– Где ты работала? – спросил он хрипло, стараясь отвлечься, и думать о чем-то неприятном.
– Я жила на острове Бонум.
– Недалеко от меня. Я – в Акве.
– Да, – улыбнулась она, – я работала на парламент и часто бывала там.
– Ни разу тебя не встречал, – ее дыхание касалось его лица.
– Готово. Ноги разотрешь сам, – передала она ему бутыль, потирая ладони.
Рем натер ноги, накинул на себя балахон и опустился в кресло у камина.
– Осторожней. Оно хорошо горит, – хмыкнула девушка, и он отодвинулся дальше. – Почему ты сбежал? – ехидно спросила она.
– Кама… хм… – Амина заливисто рассмеялась.
– Ты не первый, кто сбегает! Двое замерзли насмерть. – Она пыталась перестать улыбаться, кривя лицом.
Рем согрелся, его клонило в сон. Амина достала из шкафа другую бутылку – вытянутую, с узким горлышком, наполнила бокал и протянула ему. Он отхлебнул немного терпкого сухого вина. Впервые за долгое время Рем отдыхал, но внезапно вспомнил Мари и выпрямил спину.
– Моя подруга. Где она?
– На дикой горе запрещена дружба с магнусами, – беспечно вертела Амина бокал в руке. – Никого больше не спрашивай.
– Где она?! – крикнул он, вскакивая и разливая вино. Амина поперхнулась, поднимаясь за ним следом.
– Там же, где держали тебя. Послушай, Рем, – посмотрела она на него по-доброму. – У тебя один путь – с ними в ногу. Иначе… – опустила она глаза. – Твою подругу ничто не спасет. Она жива только потому, что новеньких отправляют в Снеж.
– Когда ее отправят? – затрясся он всем телом, в затылке стучало.
– Я, итак, сказала тебе слишком много. Надеюсь, ты меня не выдашь. – Он отрицательно покачал головой.
В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в дом вошел Оливер. На обратном пути он отчитал его, ведь ему пришлось обойти все дома. Рем прошел мимо Камы, косившейся на него из кухни, и лег в кровать.
…Пролетели еще два семиднева. Он жил в городке дикарей уже морн 10 , не высовываясь и не привлекая внимание, а по вечерам забегал к Амине. Они пили вино, иногда разговаривая о прежних временах. Он узнал,
10
Морн – три семиднева, три недели, цикл времени мира измеряется в морнах.
– Почему ты с дикарями? – спросил ее Рем. Амина отвернулась.
– Я не бежала. Меня похитили во время набега. За свою приняли. Как узнали, что целитель, определили лечить местных, – поморщилась она.
Рем проникся к девушке: ее любовь к родным местам и одержимость наукой вызывала глубокое уважение. Амина напоминала его самого, когда он был помоложе и получал удовольствие от вылазок.
Он спешил в дом Оливера. Здесь не было определенного времени для отбоя, а потому рыжий мог в любой момент сорваться на его поиски. Ветер подхватил дверь, и она громко хлопнула. На кухне раздался забористый кашель. Рем собирался проскользнуть наверх, но мужчина его окликнул. Оливер сидел за столом с бутылью самопала и закуской.
– Опять у нее был? – вяло ворочал он языком. – Хоть дала? – зашелся в отвратительном смехе. Рем играл на лице желваками. – Сегодня плохой день, дружище. Пришло письмо из Снежа. Скоро вылазка. Ненавижу эту мерзлую землю! – стукнул он кулаком по столу и отключился.
Рем стащил яйцо с тарелки, затолкал его в рот, и юркнул к себе в комнату.
…Он стоял посреди городка и щурился на солнечный свет, когда в него неожиданно кто-то врезался, сбивая с ног. При падении Рем ударился об камень, рассекая себе висок. Когда перед глазами у него перестало плыть, он разглядел магнуса, свернувшегося на земле в клубок. Тут же к ним подлетели двое минимусов: высокий, лысый, беззубый, с длинным носом; и низкий, тощий, с вваленными в череп глазами.
– Извини, парниша! – прогнусавил низкий. – Жак, – протянул он ему руку, помогая подняться на ноги. – А это Тим, – кивнул на друга.
– Хочешь отвесить ему?! – засмеялся Тим. – Длинный заслужил!
– Да, да! – вторил Жак своему другу. – Давай! Накерни ему разок! – приободрились мужчины.
Рем сжал кулаки. Меньше всего ему хотелось причинять кому-то боль. Он никогда не обижал слабых, считая это мерзким занятием, а таких людей, как эти двое, гнилыми. Но стражи ждали от него реакции, и он обязан был ее предоставить. Размахнувшись, Рем удалил магнусу ногой в живот. Стражи заверещали от возбуждения.
Вечером он собирался к Амине, решив, что сегодня во что бы то ни стало вытянет из нее информацию. Они подружились, и он мог этим воспользоваться. Но в дверях его поймал Оливер.
– Постой. Давай сегодня без целителя, а? Идем в мое место.
Увеселительное здание разрывалось от шума, в глаза и ноздри въедался дым. Мужчины поджигали самокрутки, вдыхая их выхлоп. Растение, из которого крутили самодельные сигареты, цвело в горах. Его перемалывали и курили. Кто-то из целителей дал ему название: «тупень». А все потому, что оно вызывало мгновенное привыкание и со временем делало пристрастившегося глупее.