Алана
Шрифт:
Вопреки её ожиданиям, её не ждали с распростёртыми объятьями. Игуменья (матушка-настоятельница) выслушала её историю о бабке ведьме, Неупокоевой душе отца, и муже принявшем Дар. Нет, матушка поверила ей, было видно, что она не удивлена подобному рассказу, а сталкивается с таким не первый раз. Но матушка объяснила Алане, что монастырь это не проходной двор и монахиней можно стать только прожив в обители более трёх лет и только притом, если старшие сёстры найдут в ней смирение и послушание, узрят готовность к постригу.
А пока она предложила
– Ты будешь иметь возможность посещать сестринские богослужения, общую трапезу, однако сидеть будешь только за особым столом паломников. Будешь глубже знакомиться с жизнью в обители, помогать в общих послушаниях. Сестры будут присматривать за тобой. Я дам им на это указание. Сегодня я очень спешу, уезжаю, на мне теперь ещё одна обитель, надо навести там порядок. Вернусь только через полгода. Тебе повезло, что ты меня застала. Сестры бы не смогли взять на себя такую ответственность без моего дозволения. У нас и так много паломников. Сестрам мест не хватает.
Имей в виду только, когда станет ясно, что ты не находишься под влиянием сиюминутных обстоятельств, а проявишь усердие в молитве, будешь прислушиваться к советам, понуждать себя к смирению, мы решим принять тебя в обитель.
Это произойдёт по истечении трёх лет, а может и более. Только после, ты сможешь подать прошение на совершение пострига. Первая степень пострига - иночество. Иноки носят рясу с длинными рукавами, апостольник и клобук.
– Что это, - вдруг спросила Алана, но по взгляду игуменьи поняла, что не имела права её прерывать.
– Клобук - это головной убор с чёрной прозрачной «фатой». Суть не в этом. Отличительной чертой этого пострига является отсутствие монашеских обетов. Инокам даётся другое имя, так как это символизирует рождение нового человека в духовной жизни.
А вот так называемый мантийный постриг - это уже собственно монашество. Во время него гласно дают три главных монашеских обета: нестяжание, то - есть не иметь ничего своего,
послушания, целомудрия, значит безбрачия.
– Ты же не венчана с мужем? Замужних не берут в монахини.
– Нет, не венчана, я в процессе развода.
– Миряне. Ладно. Кроме того, «новорожденная» монахиня облачается в мантию, состоящую из множества складок. Она означает охраняющую и покрывающую силу Божию. А то, что у мантии нет рукавов, обозначает, что у монашествующего как бы нет рук для суетной мирской деятельности, для греха. Я попрошу сестёр для тебя облачение по - больше, чтобы скрыть твои искусственно выразительные формы. Не хорошо это всё.
Ну, ты готова, к такому длинному пути?
– Да, матушка.
– Вот, молодец. Я в тебе и не сомневалась. Посмотрим дальше.
Время не ждёт. Там приёма ждёт ещё одна молоденькая девочка. Позови её.
Она протянула ей записку.
– С этим к сестре Марии.
– Спасибо большое!
Алана выскочила из кабинета как ошпаренная.
Игуменья несла настолько большой поток энергии, что Алана еле высидела у неё.
Она излучала не только силу и авторитет, но и безграничную мудрость. Все её движения, слова, мимика были настолько гармоничны и последовательны, что создавало ощущение, что она ждёт того же от своих собеседников. Она сканировала их. Замечала всё. Каждую деталь, движение брови, реакцию на каждое слова. Ощущение после такой аудиенции было как после самой сакральной исповеди.
– Поздравляю, деточка, - радостно встретила Алану сестра Мария.
Пошли, в этой комнате ты будешь спать с ещё четырьмя сёстрами. Твоя койка сверху у окна.
От него, конечно, дует, но укрывайся, потеплей. На четыре комнаты у нас два туалета и один душ.
– Классно, а я думала, что монахини все сидят по отдельным комнатам и никого не видят.
– Нет. Такая привилегия как отдельная келья не у всех. Нас с каждым годом становится всё больше и больше. А площади старые. Не обольщайся, присутствие сестёр номинальное, у нас не приняты пустые разговоры. Но сказать, что мы вообще не общаемся, значит соврать. Единственное развлечение - книги, и то только церковные. Никаких журналов, газет и телевиденья. Молитва и труд - это наша жизнь.
– Труд?
– Конечно, труд. Жизнь в обители подчинена довольно строгому распорядку. Ты всё увидишь сама.
Уже время позднее 19 часов. Сейчас вернутся сестры в кельи и займутся молитвой и чтением.
Не бойся, они не будут мучить тебя своими расспросами. Никто не станет лезть тебе в душу. Вижу ты и так на грани. Можешь пойти в душ, пока никого нет.
Увидимся завтра.
Алана быстро сходила в душ и легла на койку. Она отвернулась лицом к стене и сделала вид, что спит. На самом деле она уснула только в два часа ночи.
Каким было её удивление, когда сестры пожелали её доброго утра в 3,30 утра.
Через полчаса все монахини включаю, Алану уже были в храме на утреннем богослужении, которое продлилось три часа. Больше всего Алану удивило, что и после богослужения сестры разбрелись, кто куда, но многие занялись собственной молитвой.
В 9.30 все с песнопением пошли в трапезную завтракать. Хотя учитывая время подъема, его можно было назвать обедом.
После обеда сестра Мария дала указание Алане перемыть посуду и начистить мешок картошки на обед. Алана трудилась в поте лица. Все или работали, или молились. И так целыми днями.