Алая мантия

Холт Виктория

– Да, ваше превосходительство, – кивнул Доминго.

– Сеньор Каррамадино, когда вы ровно через пять минут выйдете отсюда, отправляйтесь в гостиницу на углу улицы Сен-Поль. Там вас встретит человек по имени Чарлз Монк. Он англичанин. Держитесь с ним дружески и разговаривайте о посторонних вещах. Вы скажете ему, что впервые находитесь в Париже, и он предложит проводить вас к вашей гостинице. Прибыв туда, вы окажете ему гостеприимство и попросите хозяина предоставить вам комнату, где вас никто не побеспокоит. Ваш брат, отец Каррамадино,

присоединится к вам позже. Кстати, отец, вам лучше отказаться от одеяния священника. Должен вас предупредить, что у англичан повсюду шпионы, и они с подозрением относятся ко всем иезуитам. Поэтому связь с Чарлзом Монком в Париже лучше поддерживать через вас, сеньор Каррамадино, а не через вашего брата.

– Начинаю понимать, какую пользу могу принести я, – усмехнулся Бласко. – Я долго ломал над этим голову.

– Не сомневаюсь, что вы окажете великую услугу его величеству. Ну, в общем, это все, что я хотел вам сказать. Я пожелал встретиться с вами, чтобы внушить вам сознание важности этого предприятия, которое получило одобрение в самых высоких сферах. Вы пришли вместе, но, возможно, вам лучше уйти порознь. И как можно скорее уезжайте из Парижа. Чем раньше вы доберетесь до Англии, тем лучше будет для всех нас.

Они откланялись, и Бласко первым вышел из дома.

Он направился в указанную таверну на улице Сен-Поль, и вскоре курносый человек с добродушной физиономией и широко расставленными глазами толкнул Бласко локтем, извинился, что расплескал его вино, предложил заказать новую порцию и мимоходом сообщил, что он англичанин и зовут его Чарлз Монк.

Часть пятая

ЛОНДОН

1586 год

Они прибыли на английское побережье совершенно измотанными после переезда через бурные воды пролива на маленьком суденышке, которым велел им воспользоваться Чарлз Монк. Высадиться необходимо было в темноте, хотя в столь уединенном месте их вряд ли мог ли заметить.

Во время этого ужасного переезда Чарлз Монк неизменно поддерживал бодрость духа в своих спутниках. Сначала Доминго с трудом воспринимал его речь. Она ничуть не походила на то, чему его учили в семинарии, ибо Монк изъяснялся на языке лондонских улиц. Но Бласко понимал веселого англичанина не хуже Доминго, хотя владел английским куда слабее, нежели его брат. Даже Жюли поддавалась обаянию Чарлза Монка, – Чарли, как он сам именовал себя, – который словно вменил себе в обязанность заставлять ее улыбаться.

Монк сообщил им, что находится в услужении у джентльмена, владеющего большим домом в деревне Челси неподалеку от лондонского Сити. В этот дом они и направлялись.

– Там вам будет оказан достойный прием, миледи и джентльмены, – говорил он. – Они с нетерпением ожидают прибытия отца Каррамадино. В доме моего хозяина вам будет удобно, сэр. Чарли знает что говорит!

В другой раз Чарлз Монк сообщил им, что его хозяин – схизматик: католик в душе, он из соображений выгоды посещает протестантскую церковь.

– Такой джентльмен, как сэр Эрик Олдерсли, должен думать о своей семье. А вот леди Олдерсли колеблется в своих верованиях – ей нравится слушать увещания мужа, но она еще не убеждена им. Ваша первая задача, отец, окончательно обратить ее в истинную веру.

Бласко стал задавать вопросы о доме хозяина Чарли.

– Прекрасное место, сэр, – сказал Монк. – Я служу моему хозяину более двух лет. Он выбрал меня из-за моей веры. Ему хочется иметь в доме как можно больше католиков, чтобы легче было обратить в католичество и хозяйку.

– А мое присутствие не помешает? – осведомился Бласко.

– Боже упаси, сэр. Мой хозяин рад приветствовать любого слугу Господа.

– А как насчет моей жены?

Монк покачал головой:

– Это другое дело. Леди придется в доме не ко двору. Я прислушивался к ее разговорам и, хотя понимаю по-французски не так хорошо, как мне хотелось бы, вижу по ее глазам, что она еретичка. Хозяин не хочет, чтобы в его доме высказывались еретические суждения.

– Я должен быть рядом с ней, – быстро заявил Бласко.

– А если я вам пообещаю, что о ней хорошо позаботятся? Я знаю одну семью в деревне Кенсингтон. Они из того же теста, что и она, – так же высоко держат голову, так же смотрят и так же разговаривают. Они бежали из Франции в семьдесят втором году и прибыли сюда. Тогда из Франции появилось много беженцев – наша королева и наша страна оказали им гостеприимство. Какие жуткие истории они рассказывали! Некоторые из них обосновались в Лондоне и его окрестностях. Люди они спокойные и трудолюбивые, только и хотят, что плести кружева, чтобы зарабатывать на жизнь, и читать свои молитвы. Наша королева помогает им.

– Они гугеноты? – спросил Бласко.

Монк кивнул:

– Я мог бы найти семью, которая приняла бы вашу жену. Мы скажем, что она гугенотка, которой пришлось бежать из Франции. Они предоставят ей пищу и кров и обучат своему ремеслу. Ну а когда она родит ребеночка, вы, сэр, о нем позаботитесь. Вы ведь не хотите, чтобы малютку воспитывали в ереси, верно? Что касается леди, то никакие молитвы не спасут ее душу. Боюсь, что она добыча дьявола.

– Я подумаю об этом, – сказал Бласко. – Мне нужно посоветоваться с женой.

Бласко было не по себе, когда они высадились в ночном мраке. Он понимал, что, решив вывезти Жюли из Испании и не оставлять ее во Франции, упустил из виду трудности, которые могут ожидать их в Англии.

Ялик ударился о песчаный берег, и Монк, улыбаясь, спрыгнул на землю. Ничто не могло поколебать его добродушия.

– Ну, вот мы и прибыли. Конечно, путешествие было нелегким, но теперь вы на твердой английской почве.

Он громко крикнул, подражая уханью совы. В ответ послышался такой же звук.