Алая Топь
Шрифт:
Милорада сменила гнев на милость, приправленную горсткой обиды и благородного снисхождения.
– Ладно уж. Вас, мужчин, пока не спросишь, вообще слова доброго не дождешься.
И она продолжила путь. Святослав почувствовал себя ужасно неуклюжим. Куда подевались вся его прыть и ловкость в общении с девицами? Он прекрасно знал, что нужно сделать, чтоб заставить девушку смеяться или краснеть, украдкой пряча улыбку, но тут у него будто язык отсох. Слишком хорошо княжич понимал, что неудачная шутка или вольность может стать последней. А если он ей понравится? Вдруг Милорада действительно оставит его в тереме?
– А что, княжич, много ли девушек хотят выйти за тебя замуж, чтоб жить в тереме и горя не знать?
Вместо ответа Свят решил напомнить, зачем он здесь:
– Нынче Долу голод грозит, от которого никакие стены терема не спасут.
– Да, голод – дело страшное. Многих унесет, а те, кто выживет, так захворают и истощают, что не смогут по весне поля засеять, – кивнула девушка, насупившись. Не очень ей понравилось, куда зашел разговор. – Вот была бы у тебя скатерка, как у меня, ты бы враз накормил своих людей хлебом и мясом, помог бы им прожить до весны.
– Пожалуй, – кивнул Святослав. – Может, ты еще какие премудрости знаешь, чтоб я сумел людям помочь? Как, например, злую воду прогнать?
– Это дело нехитрое. За водой стоит Водяной. Если он прямо к твоему дому пришел, значит, что-то ему от тебя нужно. Или что-то ему задолжали. Говоришь, после смерти отца все началось?
Святослав снова кивнул. Милорада нахмурилась.
– Занятное дело.
– Может, мне и с ним поговорить? – предложил юноша. Девушка рассмеялась. – А что?
И правда, а что? Лешего он уже видел, не так уж все и плохо оказалось. Сейчас, по прошествии нескольких часов, Святославу и вовсе чудилось, что он держался молодцом.
– Ой, насмешил. Но попробовать можешь, вдруг он чем поможет. Да вот только один ты не справишься, – улыбнулась девушка.
– Ну так научи меня, – осмелел Святослав. Милорада бросила на него еще один быстрый взгляд через плечо.
– Все «ну» да «ну». Это дело не из простых, а мы еще не обсуждали, чем ты мне за спасение друга заплатишь.
– Так скажи, чего ты хочешь?
Милорада улыбнулась, но не ответила. Шустро обернулась и пошла вперед. Шаги зашуршали по рыхлой земле, и вскоре девушка превратилась в силуэт на освещенной луной тропинке, что вилась все вверх и вверх по холму. Тут редко росли рябины, а воздух был пронизан мерцающими лучами, словно луна – огромная, нависавшая низко над самой вершиной, – решила обласкать своим вниманием один лишь этот холмик.
Наверху оказалось маленькое озерцо, идеально круглое, точно зеркальце для ночного светила. Милорада поставила корзину на берег и, достав из нее несколько медных кувшинчиков, принялась наполнять их водой. Поверхность сияла, словно жидкое серебро, а срывавшиеся с рук девушки капли напоминали хрусталь. Стоило Милораде коснуться воды, как ее и саму окружило лунное сияние.
Девушка обернулась и поманила Святослава.
– Если в этой воде в лунную ночь искупаться, то вмиг станешь живее всех живых. В воде не утонешь, в огне не сгоришь, яд тебя не возьмет, стрела не достанет. Сейчас как раз такая ночь.
Святослав потоптался на месте и спросил:
– Ты предлагаешь мне искупаться?
– А что, лишним будет? – съехидничала девушка.
– Нет, но это очень щедро. Такой дар… – пожал плечами юноша.
Милорада благодушно улыбнулась.
– Просто понравился ты мне. Может, и посмелее станешь, если искупаешься. А то страх смерти людей слабыми делает. Сам разденешься или тебе помочь?
– Спасибо, я сам, – кивнул Святослав и принялся стягивать рубаху. Он повернулся к девушке спиной, но в отражении на поверхности озера видел, что Милорада внимательно следит за каждым его движением.
Ее белая рука потянулась к шнуровке платья на груди, и тонкие пальцы принялись распускать узелки. Святослав вылез из сапог и теперь медлил со штанами. Милорада же сбросила свои красные сапожки, повесила на дерево платье и осталась в одной невесомой нательной рубашке. В какой-то момент оба обернулись и посмотрели друг на друга. Милорада игриво теребила тесьму на вороте рубашки, Святослав вцепился в пояс штанов, словно от него зависели вся жизнь и честь юноши.
– Ты тоже решила искупаться? – разбавил повисшую тишину княжич. Более очевидного вопроса в его голове не нашлось.
Милорада улыбнулась и осторожно подошла к нему, крадучись, как кошка.
– А что, боишься, воды на двоих не хватит?
И прежде, чем княжич успел что-то ответить, девушка положила руки ему на плечи и толкнула. Раздался плеск, ледяная вода иглами впилась в кожу, прогоняя страх, в ушах зашумело. Свят принялся барахтаться, всплывая на поверхность. На берегу хохотала Милорада. Дождавшись, когда голова Святослава покажется над водой, она нарочито медленно стянула с себя рубашку и прыгнула следом, ни секунды не стесняясь своей наготы. Вынырнув рядом со Святом, девушка отбросила назад налипшие на лоб мокрые пряди и улыбнулась.
– Не бойся, княжич. Теперь тебе ничто не страшно – ни меч, ни колдовство. Ни проклятье тебя не возьмет, ни приворот. Даже мой.
Не давая ему сказать ни слова, Милорада подалась вперед.
Руки Свята сами обвились вокруг тонкой талии, губы встретились с губами, кожа коснулась кожи, и все мысли и страхи мигом исчезли.
Глава 6
Разбавленная лунным светом темнота все еще царствовала в покоях, которые Милорада отвела Святославу. Княжич лежал на широкой постели, напоминавшей облако. Перина была настолько мягкой, что стоило опуститься на нее – и она тут же обволакивала тело, погружая прямиком в сон, а одеяло оказалось невесомым, и под ним было не жарко и не холодно.
Глаза быстро привыкли к мраку, и юноша разглядывал расписной потолок. Прежде он не замечал, что вся комната украшена узором, изображавшим сцены из сказок. Там были и Птица-Сирин, и Арысь-поле, и русалки, выглядывающие из-за переплетения ветвей ив и тонких берез. Они манили, переговаривались, и Святославу начало мерещиться, будто картины движутся. Юноша усмехнулся. Он уже уяснил, что в этом тереме все, что кажется, есть на самом деле. Поэтому, когда Свят открыл глаза и почувствовал на плече тяжесть рыжей головы и тепло прижавшегося к его боку тела, он понял, что бесполезно даже думать о том, что это был сон. Нет, память тут же услужливо нарисовала все события прошедшей ночи: жаркие вздохи, крепкие объятия, нежная кожа, влажная от воды и пота, и льдистые глаза Милорады, в которых в минуты страсти показывалась колдовская зеленца.