Алая Топь
Шрифт:
– А я и не боюсь, – сказал княжич и тут же по щиколотку провалился в землю. Из избы раздался заливистый смех, рассыпавшийся гулким эхом. – Ладно, немного.
Земля вытолкнула его обратно. Святослав понадеялся, что в избушке Милорады полы надежнее, и, зачем-то набрав полную грудь воздуха, протиснулся внутрь.
Ему приходилось бывать в крестьянских избах и землянках, его не пугали голые полы и вымазанные глиной стены, из которых по весне могла пробиться трава. Он ожидал увидать что-то похожее и немало удивился, когда под ногами ощутил добротный деревянный настил. Выпрямился,
– Что, княжич, никогда такого не видывал?
– Нет, госпожа Милорада, – пробормотал он и тут же сам стукнул себя по губам.
Девушка рассмеялась.
– Ладно уж, на этот раз прощу. Давай за мной.
Куда могла его повести хозяйка Топи? Свят предполагал, что они сейчас окажутся в какой-нибудь светелке, где висят пучки засушенных трав, как у деревенской знахарки, но Милорада вела и вела его через комнаты. В одной ткались полотна. Княжич старался не сбавлять шагу и не протирать глаза, когда увидел скачущий сам по себе челнок. В другой комнате на полотнах появлялась вышивка. Золотистая игла, точно выхваченный у солнца луч, порхала над тканью и всякий раз выныривала с нитью нового цвета. В третьей комнате спицы сами вязали шаль. Тут Милорада задержалась и подошла к рукоделию, чтоб потрогать мягкую коричневую шерсть.
– Гляди, – она протянула вязание гостю.
– Красиво, – княжич аккуратно коснулся мягкой материи.
– Это я бабушке вяжу. Хотя она мне и не кровная, но вырастила как родную, – сказала девушка и погрустнела. Вязание выскочило из ее рук и снова повисло в воздухе, спицы застрекотали, вывязывая ряд за рядом.
– Где же твоя семья? – спросил Святослав.
Милорада вздохнула.
– Отца нет в живых, его убили во время осады. А матушка там, у берега живет с подружками.
Святослав не стал расспрашивать. Все, что обитало в этих местах, с живыми имело мало общего. Он бросил еще один пристальный взор на Милораду. А была ли живой она сама? Под его взглядом девушка приосанилась и махнула рукой.
– Пойдем-ка, а то у нас еще дел – не переделать, а мы тут болтаем.
Наконец она привела его в комнату, где стоял огромный стол, накрытый вышитой скатертью. А на столе было все, о чем только можно подумать: каши, супы, рыба, птица, дичь, мясо, похлебка, пиво, вино и что-то еще, пряное, сладкое, чего княжич никогда не видел.
– Я о таком только в сказках слышал, – прошептал юноша, замерев перед открывшимся ему великолепием. Он не ел со вчерашнего дня, и теперь от вида кушаний его замутило. Влас вскочил на лавку, и перед ним тут же появилось блюдо с запеченным мясом. Милорада всплеснула руками.
– Только это все настоящее. Скатерка может принести мне еду со всего света, какую я только ни пожелаю попробовать. Хочешь – будет тебе обед как в княжеском тереме, хочешь – как в султанском дворце, а хочешь – как в королевском замке.
В подтверждение своим словам она хлопнула в ладоши. Знакомые блюда сменились горами какой-то пряной каши, мясом, сочащимся специями и маслом, и воздушными кусочками теста, пропитанными медом и орехами. Девушка подцепила один и поднесла гостю.
– Попробуй, это мое любимое.
Святослав подставил руки, но Милорада, словно не заметив этого, ткнула едой ему в губы. Юноша опешил и открыл рот – и тут же зажмурился: ослепительная сладость растеклась по языку. Он даже невольно облизнул губы, собирая последние крошки орехов и теста. Милорада восторженно захлопала в ладоши.
– Вкусно, правда?
– Очень, – кивнул юноша, а живот стянулся узлом, требуя еще. Хозяйка дома тут же опомнилась и подтолкнула гостя к столу.
– Садись, ешь. Ты устал с дороги, а нам еще твоего друга выручать.
Она дождалась, пока княжич сядет на лавку, а сама устроилась напротив него и принялась ловко орудовать ложками, накладывая еду гостю и себе. Святослав не видел ни одного знакомого блюда и не знал, как к ним подступиться. Кое-где он мог различить в запахе специй курицу или рыбу, но на вкус все было… другое.
– Это кушанье сейчас едят в Константинополе, – пояснила Милорада, смешивая еду в тарелке и поливая ее сверху чем-то пряным. – А вот этот напиток пьют в южной пустыне. Даже в Константинополе о нем еще не слыхивали.
Она подняла высокий металлический кувшин с тонким носиком и плеснула в чашки черную горячую жидкость. Комната наполнилась горьким запахом. Святослав осторожно пригубил напиток. Ни на что знакомое это не походило, но удивительно снимало остроту пряностей.
– Что это? – закашлялся юноша.
Милорада расплылась в улыбке.
– Кахва. Или банчум. А что едят в княжеском тереме Дола?
Святослав старался говорить уклончиво. Не врать, но и не давать точного ответа. А Милорада сыпала вопросами, и как бы княжич ни пытался увиливать, ее любопытство только разгоралось. Она то и дело порывалась схватить его за руку, чтобы буквально вытрясти ответы о том, как на Купалу горят костры, как зимой хрустит снег, как танцуют и веселятся люди на праздниках.
От знакомого одиночества у Святослава разрывалось сердце. У него тоже были вопросы о чужих землях и их обычаях, и в поисках ответов он жадно вгрызался во все книги, какие только можно было раздобыть в княжестве, разговаривал с послами и путешественниками. А Милораде не было доступно даже такой малости.
Святослав виновато опустил глаза. Девушка тоже поникла.
– Ты прости, что я навязываюсь. Я так хочу оказаться по ту сторону речки, но бабушка меня не пускает, – вздохнула она. – Вот и живу всю жизнь здесь. Колдовства много знаю.
– И совсем одна?
Она пожала плечами, теребя косу.
– Иногда ко мне гости захаживают. Но нечасто. И почти все из наших краев. Хотя иногда и ваши бывают.
Милорада испустила еще один тяжкий вздох, а через мгновение встряхнулась и бесцеремонно сунула нос в тарелку гостя.
– Ты, коль закончил, иди за мной. Помогать будешь друга своего спасать, – улыбнулась она и указала на Власа. Тот объелся и спал на лавке кверху пузом.
– А чем я тебе помогу? Я колдовать не умею, – пожал плечами княжич, но послушно встал из-за стола.