Алчба под вязами
Шрифт:
Сцена четвертая
Обстановка третьей сцены. Видны кухня и спальня Кэбота. Прошло около часа. Рассвело. Небо сверкает в рассветных лучах. Эбби сидит за столом в кухне, ослабевшая, изнеможенная, голова склонилась на руки, лица не видно. Кэбот спит наверху, но вдруг просыпается. Смотрит в окно, с удивлением и раздражением фыркает, затем откидывает одеяло и одевается. Не оглядываясь, он заговариваете Эбби, которая, как он предполагает, лежит рядом.
Кэбот. Гром и молния, Эбби! Так допоздна я полсотни лет не спал. Солнце, почитай, совсем
Тихо выходит из спальни, через несколько мгновений появляется в кухне и видит Эбби.
Так вот ты где! Что-нибудь сготовила?
Эбби (не шевелясь). Нет.
Кэбот (подходит к ней и говорит почти сочувствуя). Неможется тебе?
Эбби. Нет.
Он похлопывает ее по плечу. Она содрогается.
Кэбот. Лучше поди приляжь. (Полушутливо.) А то вскорости сыну понадобишься. Наверно, он голодный, как волк, проснется, до того крепко спит.
Эбби (содрогается, затем говорит мертвенным голосом). Не проснется.
Кэбот (шутливо). Нынче утром он весь в меня. Я так долго не спал…
Эбби. Он помер.
Кэбот (растерянно уставился на нее). Что…
Эбби. Я его убила.
Кэбот (в ужасе отступает от нее). Рехнулась ты… или пьяная… или…
Эбби (рывком поднимает голову, поворачивается к нему, исступленно кричит). Говорю тебе, убила! Задушила. Ежели не веришь, ступай погляди!
Кэбот в оцепенении смотрит на нее, затем опрометью выбегает из кухни; слышен его топот на лестнице, он врывается в спальню и подбегает к колыбели. Эбби совершенно безжизненно возвращается в прежнюю позу. Кэбот кладет руку на тельце в колыбели. Испуг на его лице сменяется ужасом.
Кэбот (содрогаясь, отшатывается). Боже Всемогущий! Боже Всемогущий!
Спотыкаясь, идет к двери, возвращается в кухню, все еще ошеломленный подходит к Эбби и хрипло спрашивает:
Ты это почему? Почему?
Поскольку Эбби не отвечает, он грубо хватает ее за плечо и трясет. Я тебя спрашиваю, почему ты это сделала! Уж лучше сказывай, не то…
Эбби свирепо толкает его – так, что он, шатаясь, отлетает назад.
Эбби (вскакивает на ноги и говорит с дикой яростью и ненавистью). Не смей меня трогать! Какие такие у тебя права меня про него спрашивать? Не твой это сын! Думаешь, родила бы я сына от тебя? Скорей померла бы! Видеть мне тебя противно и завсегда было противно!
Кэбот (стоит в оцепенении; после паузы говорит отупело, с трудом подыскивая слова). Так вот оно что было… что я чуял… вот что по углам тыкалось… а тем временем ты врала… не давалась мне… говорила, будто уже затяжелела… (Погружается в гнетущее молчание – затем говорит со странным чувством.) Помер, так оно и есть. Я ему сердце пощупал. Бедненький! (Смигивает единственную слезу и рукавом утирает нос.)
Эбби (истерично). Не надо! Не надо!
Кэбот (со страшным усилием, напряженно распрямляется, превращает лицо в каменную маску и говорит сквозь зубы). Я должен быть, ровно камень, ровно скала Завета! {Пауза. Он полностью овладевает собой и резко говорит.) Коли он от Ибена – туда ему и дорога! А может, я так все время и держал в подозрении. Чуял я: тут где-то есть что-то супротив естества – до того одиноко в доме заделалось, то-то меня все в коровник тянуло, к зверям сельным… Ага. Надо быть, я и впрямь учуял… что-то. Нет, меня вы не надули, хоша бы не совсем… Старый я воробей… Зрею, ровно плод на ветке… (Понимает, что заболтался, и смотрит на Эбби с жестокой ухмылкой.) Стало быть, ты хотела скорей меня убить, а не его – так? Нну, а я так до ста лет доживу! И полюбуюсь, как тебя вешать будут! Я тебя предоставлю на суд Божий и человеческий! Пойду таперя за шерифом. (Направляется к двери.)
Эбби (тупо). Ни к чему. Ибен за ним пошел.
Кэбот (поражен). Ибен – к шерифу?
Эбби. Ага.
Кэбот. Про тебя докладать?
Эбби. Ага.
Кэбот (обдумав это, говорит после паузы жестким голосом). Ну, спасибо, что от хлопот меня избавил. Пойду работать. (Направляется к двери, затем поворачивается и говорит голосом, исполненным странным чувством.) Он моим сыном должон был быть, Эбби. Меня ты должна была любить. Я – мужчина. Кабы ты меня любила, никакому шерифу я бы на тебя не донес, что бы ты ни сделала, хоша живьем меня жарь!
Эбби (выгораживая Ибена). Стало быть, есть у него повод пойти донести, а какой – ты не знаешь.
Кэбот (сухо). Ради тебя надеюсь, что есть.
Кэбот выходит наружу, останавливается у ворот и смотрит в небо. Его самоконтроль слабеет. На какое-то мгновение он делается старым, усталым. Он в отчаянии бормочет:
Боже Всемогущий, таким-то одиноким я, почитай, вовек не бывал!
Слышит, что кто-то бежит, и моментально вновь становится самим собой. Вбегает Ибен, в изнеможении, задыхаясь, глаза у него дикие, сумасшедшие. Он входит в ворота, пошатываясь. Кэбот хватает его за плечо. Ибен непонимающе смотрит на него.