Алеф (CИ)

Глебов Виктор

Звоню в больницу. Мне говорят, что Еве стало хуже, и в палату её не перевели. Какой-то рецидив. С внуком сидит няня, которую нашла Мила, так что ребёнок под присмотром, но почему Ева не идёт на поправку?

Часа полтора хожу по дому расстроенный, безо всякого желания заниматься делами. Может, подкупить врачей, чтобы попасть к Еве в реанимацию? Наверняка это возможно.

Наконец, беру себя в руки и еду в офис. Прошу Генриха не включать в машине музыку: совершенно нет настроения.

По дороге обдумываю текучку.

Проблему Шпигеля я решил.

Осталась Марна. Ехать к ней или вызвать сюда? Пока её папаша официально жив, время терпит. Главное - никакой суеты.

Когда мы подъезжаем к небоскрёбу, и я выхожу из «Бэнтли», уходящее в небо здание неожиданно производит на меня гнетущее впечатление: наверное, пора взглянуть правде в глаза и признать, что мне никогда не подняться на последний этаж - туда, где сидят мега-магнаты, вершители судеб. Сколько бы я ни пыжился и ни карабкался, я всё равно останусь бизнесменом средней руки: никакие забальзамированные уродцы не вознесут меня на вершину. Чтобы торговля смертью приносила астрономический доход, надо или скупить все кладбища, или продавать оружие.

Поднимаюсь в свой офис, погружённый в мрачные мысли. Должно быть, этот приступ пессимизма спровоцирован потерей Гермеса, тем фактом, что на меня охотятся фидави, и рецидивом болезни Евы.

– Мила, - говорю я с порога, - у меня в кабинете сгорела ванна. От кислоты. Я экспериментировал с образцами. Будь добра, вызови рабочих установить новую. И зайди потом ко мне, я выпишу тебе премию.

– Спасибо, господин Кармин, вы очень добры!
– секретарша расплывается в счастливой улыбке.

Иногда я думаю, чем она занимается в реальной жизни, если в виртуальности служит секретаршей? Раз деньги на то, чтобы платить за Киберград, у неё имеются, значит, не бедствует. Возможно, какая-нибудь богатая вдовушка проживает таким образом вторую молодость? Днём - работа в офисе, вечером - вечеринки в барах и секс без обязательств. Кормление и расчёсывание кота, разговоры с подружками по терминалу, просмотр мелодрам, когда одиноко и идёт дождь… Ну, или наоборот: Мила трудится в моём офисе, чтобы платить за жизнь в реальности. И вообще, может быть, на самом деле она старый, толстый, уродливый мужик.

Впрочем, это меня не касается, а сейчас и вовсе не до предположений относительно реальной жизни Милы.

Войдя в кабинет, скидываю пиджак и сажусь за стол. Почти сразу звонит интерком. Нажимаю розовую кнопку - пуп моего виртуального существования.

– В два часа придёт мистер Фарли, - сообщает Мила.
– Помните, такой противный толстяк, от него ещё всегда жутко воняет луком?

– Ну, конечно.

Ещё бы: как забыть ходячий пончик, начинённый пореем?! С вечной испариной и нервным подмигиванием. Поистине, некоторые юзеры поражают меня выбором личин. В мире, где можно выглядеть, как Адонис или Афродита, они конструируют то, что принято называть «альтернативной внешностью» (уж не знаю, почему люди думают, будто «внешность, альтернативная красивой», звучит лучше, чем «уродство»). В чём тут дело? Отражение комплексов? Желание выделиться из толпы?

Эксперимент? Быть может, мистер Фарли в реальной жизни умопомрачительный красавец, уставший от того, что женщины вешаются на него толпами, а мужчины начинают завидовать, стоит ему войти в комнату?

– Он сказал, чего хочет?
– спрашиваю я Милу.

– Купить набор сиамских близнецов для своего племянника.

– Подарок малышу?
– усмехаюсь я.
– На день рождения, надо полагать?

– Нет, его племянник - студент-медик. Образцы нужны ему для работы.

– Понятно. Скажи, чтобы набор доставили ко мне в кабинет к половине второго.

– Хорошо, господин Кармин. Есть информационные сводки за последние сутки. Хотите послушать?

– Давай, - я располагаюсь в кресле поудобнее.

– Вчера в восемь часов вечера японское правительство запретило персоналу родильных домов выдавать трупы мёртворождённых младенцев родителям. Отныне все детские тела будут изыматься специально учреждённой службой и кремироваться. Китай также заявил о жёсткой позиции в отношении экономической эксплуатации мёртворождённых. Теперь лица, замешанные в подобного рода правонарушениях, будут считаться пособниками убийства, ибо известно - цитирую - «что многие женщины специально провоцируют выкидыши, поддаваясь соблазну лёгкого заработка».

Какой бред! Всё это имело бы смысл, будь мой бизнес частью реального мира, но в виртуальности вводить подобные запреты попросту нелепо - ведь из-за них настоящие дети не перестанут рождаться мёртвыми.

– Похоже, скоро дойдёт и до нас. Как тебе кажется?
– говорю я.

– По правде сказать, не думаю.

– Почему?

– Женская интуиция, господин Кармин. Да, и потом, слишком многим необходимы наши услуги. Не пропадём.

– Ну-ну, твоими бы устами… - усмехаюсь я.
– Есть ещё что-нибудь?

– Нет, это всё.

– Хорошо, тогда займись тем, о чём я просил.

– Да, господин Кармин.

Отключив интерком, разворачиваю кресло к окну: мухи плотно облепили стекло - кажется, они упорно пытаются проникнуть внутрь. Их тяжёлые чёрные тела разгоняются и бесшумно бьются о прозрачную преграду - как я уже говорил, все офисы в здании звуконепроницаемы. Похоже, это всё-таки шпионские программы, только странно, что защитные системы небоскрёба до сих пор их не уничтожили.

На всякий случай запускаю сканер. Через пару минут он выдаёт отчёт: всё чисто, никто не пытается проникнуть в файлохранилище или инфраструктуру фирмы.

Насекомые когда-то были самым многочисленным классом животных на Земле. До того, как Природа поглотила их. Но в городах остались мухи и тараканы. По идее, теперь их следует считать выпавшим звеном эволюции. Как и человечество, кстати.

Я нажимаю розовую кнопку:

– Мила, ты когда-нибудь думала о том, что крысы, бегущие с корабля, - это новое поколение?

– Поколение чего?
– секретарша явно сбита с толку.

– Эволюции. Ты согласна, что только выживший может дать потомство?