Алекс и Алекс
Шрифт:
Добросовестно просмотрев по диагонали те части, в которых она была компетентной, хань зачем-то из вежливости и добросовестности отправила ему свой комментарий к этой учебной программе.
Всё же, знать язык — это одно. А вот понимание глубины культуры, которая в три раза больше собственной — тут уже надо знать, что и где искать, и в каком порядке учить.
Тупой лаовай прочёл сообщение (загорелось в индикаторной строке), но даже не удосужился ответить. А затем и вообще внёс её в игнор-лист.
Ну
Впрочем, кому он делает хуже. С её приоритетными допусками, она ему всё равно может слать что хочет, и когда хочет. А вот он ей сказать не может ничего, пока из этого самого игнора её не уберёт.
В следующий момент носительница девятой ступени сделала абсолютно недостойную вещь: игнорируя блокировку, отправила пацану высоко поднятый средний палец. На который он не сможет ей ответить.
Глава 24 (не уверен. Утром перечитаю)
— Сто-о-ой! Тазовая кость, печень и левое лёгкое. — Алекс, в отличие от меня, с точностью до миллиметра определяет, куда именно прошли бы попадания, не будь пули резиновыми.
Я сам чувствую только сильные удары, кинетической энергии которых хватает порой, чтоб сбить меня с ног. Точную локализацию в теле, как он, я определять не могу. Разве что место синяка чувствую, но значение имеет и угол столкновения пули с препятствием (то есть, со мной).
— Если б была не резина, дальше бежать не смог бы, — завершает Алекс анализ текущего забега.
Придя на полигон, я не побежал сразу, а вначале сгонял в столовую, по совету местного деда. Ну, как деда, мужика лет под пятьдесят.
Затарившись в столовой полагающейся мне едой, пришёл на полигон и отключил первый и второй сектора. На вопрос местного то ли уборщика, то ли технического работника, почему так, зачем-то ответил честно:
— Во-первых, только в обед главную руку пришивали после ампутации. Первый и второй сектора — это два забора, один из которых ещё и под напряжением. Сейчас могу просто не потянуть, тем более что оно и не нужно.
— А почему оно не нужно? — спросил дед, кажется, чисто чтобы поболтать.
— Конкретно эти первый и второй сектора могу бегать хоть ночью, с завязанными глазами. Трассу знаю, механика понятная, маршрут и техника прохода отработаны. Проблемы начинаются в третьем. Пока не понимаю, что в нём делать.
— В реале под пулемёты можно лезть только со щитом земли, уровне так на седьмом; или если вначале пулемётчиков выстегать через оптику, — задумчиво кивает дед. — Так, как ты прёшь, на дурняка… рискованный проход, — дипломатично закругляется он. — Чаще не оправдывается. Тем более, сейчас за рулём не живой человек, которого можно натянуть. Тут же вообще машина… — Что-то увидев в моём взгляде, он моментально меняет тон. — Впрочем, первые два сектора тоже не подарок! Даст бог, и тут разберёшься…
Взяв с моего разрешения у меня лишнюю булку и запакованную в фольгу шайбу масла (не знаю, зачем, но в столовой взял с запасом), он отправляется в маленький домик на краю огромной площадки и просит его сегодня не беспокоить:
— Как уйдёшь, тут всё в течение пятнадцати минут само автоматически погаснет. А я может сосну часок. Не стучи.
Киваю, разбегаюсь и снова пытаюсь понять, как тут действовать.
Алекс сейчас в забегах участвует не сильно, потому что текущего толку от него и от чипа ноль. Ну да, понимание с точностью до десятой секунды,
Долбаная техника не мажет и работает в диапазонах, недостижимых с моим нынешним телом. Это Алекс так говорит.
На каком-то этапе я спросил его, а можно ли с помощью чипа (ну и с его помощью) модернизировать меня так, чтоб третий сектор проходился хотя бы раз из двух.
Он ответил, что это крайняя мера. Такие изменения, по его словам, не пройдут ни мимо местной медицины во время очередного обследования, ни мимо моего дальнейшего развития:
— Ты ещё растёшь. Кое-что я могу усилить на время, но откат потом будет компенсироваться за счёт нужных организму функций. Если так бегать регулярно, у тебя, грубо говоря, гипертрофируются кое-какие мышцы, и то без стопроцентной гарантии прохождения дистанции. А вот кое-какие другие системы местами усохнут, включая ресурсы мозга. Качать физуху за счёт мозга имеет смысл только в экстремальной ситуации, — отрезает Алекс. — Когда или, или. Тут же ни я, ни чип такого не видим, потому давай прибережём вариант до какого-нибудь аврала.
И вот я бегаю, и бегаю, и бегаю…
А Алекс, перед тем как отключиться с внутренней связи, пообещал мне подготовить оптимизированный список того, что нужно освоить по настоятельному предложению подполковника Бака. Вроде как от порядка изучения этих информационных блоков скорость тоже зависит. Например, если вначале одолеть литературу, то понятнее будет история и культура. А если начинать наоборот — времени уйдёт в два раза больше.
Безопасность в Корпусе — не должность, а синекура. Самое то для отставного пенсионера: бегать никуда не надо, а шевелить мозгами ты ещё не разучился.
Есть, конечно, и определённые подводные камни; в частности, регулярно небольшие финансы и порой аморфные права напрягают. Но если прибавить к местным деньгам пенсию, то всё не так плохо.
А ещё бывают служебные командировки, различные целевые расходы, от которых тоже можно откусить немало (если не зарываться; если знать, когда и как; если не частить и эксплуатировать только одну возможность из трёх).
По большому счёту, Безопасность в своём стандартном виде Корпусу не нужна. Но пока есть штатное расписание и федеральные регламенты, работа для неё тоже будет. Тем более, она тут совмещена с массой административки, которая тоже оплачивается (пусть и по другой статье).
Сидевший, как обычно, допоздна в кабинете старик удивился, когда уже достаточно поздно явился вчерашний новенький пацан.
— Извиняюсь, сегодня наружу выбраться не вышло, — с порога начал он. — Собирался сразу после обеда, но в обед попал в медсектор и вышел уже, когда было поздно дёргаться.
— Я в курсе, — хихикнул дед. — Сводка по Корпусу.
— Двадцатка есть на счёте комма, — продолжил парень. — Я сегодня, когда увидел, что не успеваю, попросил братву — и мне сюда перекинули. С вами договаривались на сегодня, потому могу перевести с комма, куда скажете.