Александр Градский. Гранд российской музыки
Шрифт:
Все это было.
И прошло.
Но! Но даже когда в 90-е Градский практически полностью выпал из медийного пространства, его это, как помню, не обеспокоило. Порой он резко высказывался по поводу качества музыки, льющейся с телеэкранов и из радиоприемников, но в этом не было досады человека, которому не воздают должных, по его мнению, почестей. В АБГ скорее говорило оскорбленное «чувство изящного», неприятие фальши + уродства, но многие, тем не менее, трактовали его критичность как зависть к более востребованным на чей-то взгляд исполнителям.
Вообще понятия «зависть»
В нашем случае такой вопрос неактуален. Хотя АБГ никогда этого не признает, но он точно знает, что «иной». Не единственный на этом свете «иной» – в системе координат Градского есть масса великих, которыми он искренне восхищается (Джоном Ленноном, допустим), но все же «иной». А следовательно – несоизмеримый.
Иногда кажется, что закрыть глаза на его колючесть могут лишь сопоставимые с ним персоны вроде первого мужа его второй жены Насти Вертинской, коего она звала Никитоном: Никит-Сергеич Михалков, похоже, относится к музыканту, ставшему на несколько лет отчимом его первенца Степана, как к беспокойному enfant terrible, чьи таланты не оценить невозможно, а недостатки приходится терпеть.
Хотя врагов АБГ нажил в тусовке предостаточно (может легко пробросить, допустим, про номер Натальи Подольской на «Евровидении»: «Да, слышал, что-то там пищала»).
Помимо дара было в его жизни везение. Хотя он сам так и не считает. Но если бы его, молодого & дерзкого, в свое время не заметили и не оценили маститые авторитеты, неведомо как сложилась бы биография АБГ.
Его композиторский дар узрел и пропагандировал известный теоретик джаза Аркадий Петров. Александра Пахмутова подарила Градскому «Как молоды мы были»: и по сию пору эта песнь есть визитная карточка АБГ.
А зимой 1972 года тот же Петров привел Андрона Кончаловского (который занимался кастингом для «Романса о влюбленных» – искал неизвестный голос) в Дом радиовещания и звукозаписи на улицу Качалова, где Александр со своими «Скоморохами» в студии № 2 накладывал трехголосный вокал на уже прописанные дорожки. В результате режиссер нашел не только вокалиста, но и автора саундтрека.
А ведь изначально для этой работы предполагалось пригласить дагестанского композитора Мурада Кажлаева, тем более что последний был знаком с Андроном, желавшим заказать нечто в жанре симфоджаза а-ля Love Story. Но Кажлаев отказался, и Петров показал кинематографисту юное рок-дарование.
Был в этой истории и меркантильный параметр. АБГ в ту пору зарабатывал где-то восемьдесят – сто рублей в месяц, а тут получил разом шестьсот, полугодовой гонорар.
Однако знакомый музредактор просветил новичка:
«Санек, они тебя надуют: из твоих песен кто-нибудь сделает музыку к фильму, а это стоит в десять раз больше».
Градский тут же отзвонил Кончаловскому:
«Это правда? Так вот, б…, или я буду автором музыки к фильму и получу все деньги, или идите на…!»
Так Саша в двадцать три года стал самым молодым сочинителем саундтрека в истории советского кинематографа и купил свой первый автомобиль.
Тем не менее, как мне представляется, «зарисовал зуб» на Кончаловского: тот в порыве режиссерского энтузиазма даже желал пригласить певца на главную роль, но затем, разглядев ленноновский профиль бунтаря-композитора, предпочел кандидатуру Евгения Киндинова, который старше Градского на четыре года.
Самоуверенность, или, точнее, осознание «своей цены» помогло юному дарованию прорваться на олимп советской богемы, однако именно рецептор, позволяющий оценить гениальное, которым наделены были старшие товарищи АБГ, сыграл определяющую роль в судьбе Маэстро. Таким же рецептором, очевидно, наделен и сам Градский, умевший выбирать из соискателей тех вокалистов, которые становились победителями престижнейшего и мегарейтингового ТВ-мероприятия.
Можно ли считать везением участие АБГ в проекте «Голос»?
Тут у каждого – свой ответ.
Когда выбор руководства Первого канала (точнее – Константина Эрнста и Юрия Аксюты) пал на Градского, можно было бы предположить, что тот будет в восторге от возможности засветиться на «самом-самом» канале державы. Однако не тут-то было: Борисыч вел долгие переговоры, суть которых сводилась к тому, что все телевидение – подстава, куплено & продано, а выигрыш в ТВ-марафоне никогда не достается лучшим. Градский требовал гарантий, желая быть уверенным, что в этом проекте все будет по-честному… Каковые и получил, кстати (гарантии-то). И последний скандал с «дочерью Алсу» в проекте «Голос. Дети» вряд ли случился бы, будь АБГ в жюри и этого конкурса: для него коррупция в ремесле не есть вариант.
Жизнь причудлива в своем течении. Градский часто повторял (особенно пока писал оперу «Мастер и Маргарита»), что в стране нет приличных вокалистов, а потому его произведение поставить в принципе невозможно. А в результате убедился в обратном – талантов столько, что не знаешь, кого выбрать, и недаром у наставников нет-нет да прорисовываются слезы на глазах: ведь, делая выбор, они порой отказывают не менее талантливым.
«Голос» стал важной вехой в биографии певца. Проект предъявил Градского тем, кто не был знаком с его творчеством, и дал ему самому возможность воочию убедиться в том, что super-вокалисты в стране есть. И не только в Большом театре.
Именно по «Голосу» Градского узнал наш «культурный» министр Мединский и даже обратился к нему в 2014 году с неожиданной просьбой – переделать аранжировку российского гимна.
Мы тогда на эту тему с ним беседовали в каких-то кулуарах. Приведу фрагмент беседы.
НЕФОРМАТНОЕ
– По поводу новой аранжировки государственного гимна. Знаю, что Андрей Макаревич, прослушав материал, заметил – «встать хочется». Какими средствами достигается «державность» саунда? И ознакомлен ли с upgrade’ом президент Путин?