Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи
Шрифт:
В 1933 г. на завод пришел окончивший в 1930 г. МВТУ им. Н.Э.Баумана по специальности «электротехника» С.М. Владимирский. Он работал начальником цеха, начальником производства, а с 1938 г. стал главным инженером. В том же 1933 г. пришел сюда с завода «Динамо» старший инженер-конструктор И.Я. Левин (1909–1971), окончивший в 1930 г. Государственный электромашиностроительный институт; в 1936 г. его перевели на родственный завод № 213 (бывш. «Авиприбор»), а в 1938 г. в составе большой группы сотрудников этого завода [104] – на новый завод № 252 по выпуску ПУАЗО. Освоением ПУС «Мина-7», «Мина-7у», разработкой торпедного автомата стрельбы ТАС занимался на 205-м заводе инженер, а с 1937 – гл. конструктор Д.В. Чувилин (1901—?) [105] , пришедший на завод тоже в 1933 г. Еще один молодой специалист, пришедший на завод в 1933 г. после окончания Машиностроительного института им. А.С.
104
Среди них был и В.С. Сергеев, будущий директор зеленоградского НИИТТ.
105
С 1942 г – на заводе № 192: гл. конструктор, с 1946 г. – гл. инженер. С 1951 по 1953 г – зам. начальника – гл. инженер 4-го ГУ МСП СССР. В 1953 г. назначен на должность директора Морского научно-исследовательского института № 1 (МНИИ-1) МСП.
106
В 1939–1943 гг. – главный инженер завода № 251. С 1943 по 1951 г. – директор завода № 706 (п/я 2429) Минсудпрома. С 1951 г. – начальник 2-го Главного управления Минсудпрома СССР.
Когда в 1936 г. ЗАТЭМ перешел в ведение НКОП, для наблюдения за завершением строительства заводов №№ 205 и 251 наркомат назначил своего специального представителя Р.Г. Сомхияна (1902–1959) [107] . А в 1936 г. на завод № 205 переводом из самолетостроительного института пришел инженер-электрик А.А. Розанов (1910–1994), окончивший в 1935 г. Московский энергетический институт им. Молотова. Будущий заместитель министра электронной промышленности начал инженером, но уже скоро стал главным механиком, а потом энергетиком. Пришел сюда на работу и младший брат А.И. Шокина Виктор.
107
Он окончил в 1930 г. МЭИ и начал работать в спецлаборатории Всесоюзного энергетического института (ВЭИ) им. В.И.Ленина, в 1932—34 гг. служил в инженерных частях Красной Армии, а после демобилизации был назначен директором опытного завода ВЭИ. В 1939 г. – парторг завода № 251, в 1940 г. – директор завода № 252. В 1942 г. назначен заместителем наркома судостроительной промышленности по кадрам. С 1946 г. – в аппарате Совмина. С 1949 по 1959 г. – директор завода № 703 (ФГУП «ГМЗ «Салют»),
С заводом № 205 связана судьба еще одного человека, куда более знаменитого, чем работавшие там инженеры и рабочие. Здесь начинал свою футбольную карьеру Константин Иванович Бесков. Природа наделила его неплохими исходными данными, потому что лет в десять он был замечен достаточно взрослыми людьми, которые стали звать его в свои самодеятельные команды. Его позвали парни из взрослой пятой команды: 205-го завода, игравшей в четвертой московской группе. С мая по июль 1934 года он исправно являлся на все игры этой команды и терпеливо ждал. Вскоре его, фэзэушника, повзрослевшего на год, перевели в четвертую команду 205-го завода. А в 1936 году – во вторую. Но его заметили не только футболисты. Когда в 70-е годы он как тренер возглавлял «Спартак», то в разговоре дома с отцом (а мы болели за эту команду) я произнес фамилию Бесков. Моя мама тут же среагировала, хотя за футболом и не следила: «Бесков? Какой Бесков, Костя?» – то есть она его знала и помнила еще с тех времен, когда сама молодой девушкой работала на заводе.
В 1932 году правительство приняло решение о строительстве заводов по центральным приборам и синхронным передачам, то позаботились и о привлечении к разработке ПУС нескольких оптических заводов, которые вошли во Всесоюзное объединение оптико-механической промышленности (ВООМП). Оптические заводы: разрабатывали и серийно изготовляли стереоскопические дальномеры, визиры и прицельные устройства. Одновременно проходило расширение производства прожекторов, для чего требовалось:
«… закончить строительство нового прожекторного завода в Москве с тем, чтобы уже в течение 1933 г. сдать НКВМне менее 400 зенитных прожекторов; форсировать строительство заводов в Павшино и Константиновке по производству зеркальных отражателей и обеспечить в течение 1933 г. выпуск по ним 800 шт. 150-см отражателей» [108] .
108
Быстрова И.В. Советский военно-промышленный комплекс: проблемы становления и развития (1930—1980-е годы). – М.: ИРИ РАН, 2006. – С. 125–127.
Несмотря на все внимание и финансирование, строительство заводов Радиогородка отставало от установленных сроков, и 17.07.1934 г. СТО был вынужден выпустить постановление № К-100с «Об изменениях сроков окончания строительства заводов ЗАТЭМ, «Радиоприбор» и Института телемеханики и связи» [109] .
Одним из первых комплексов, освоенных производством в Москве, была система «Прожзвук» (прожектор – звукоулавливатель) С-2 для сухопутной ПВО, в которой наведение лучей прожектора для освещения цели при стрельбе в ночных условиях производилось по данным от звукоулавливателя. Применение сельсинов позволяло прожектору повторять все движения звукоулавливателя. Система «Прожзвук» явилась первым отечественным всепогодным и работающим в любое время суток средством обнаружения самолетов – именно поэтому подобные системы вызывали тогда интерес и активно разрабатывались во многих странах.
109
ГАРФ. Ф. Р-8418, оп. 28, д. 5, л. 30–31.
Одновременно в войска поступил звукоулавливатель ЗТ-2. Ни один документальный фильм об обороне Москвы или Ленинграда не обходится без кадров, на которых запечатлены характерные раструбы звукоулавливателя. Эта система, как вспоминал А.И. Шокин, отличалась весьма большой сложностью и, к сожалению, низкой эффективностью. Основным средством вооружения самолетов противника являлись звукоулавливатели и прожектора. Как известно, управление артиллерийским зенитным огнем сводится к тому, что расчет ПУАЗО определяет вероятную точку встречи снаряда с целью и сообщает на орудия азимут и угол возвышения. Сельсины и соответствующие механизмы разрешали передавать необходимые команды автоматически.
Возможности нашей страны для выпуска, а тем более разработки столь сложных, наукоемких комплексов, какими были системы ПУС и ПУАЗО, были невелики. Для создания собственной научной и производственной базы было необходимо изучать и осваивать опыт зарубежных фирм, ушедших далеко вперед. Советские организации, в свою очередь, могли испытывать недоверие к инофирме – не утаила ли она каких-нибудь секретов или патентов, не присылает ли второстепенных специалистов вместо лучших. Лучше всего это было делать непосредственно у его обладателей, на месте, и в тридцатые годы отправка молодых специалистов за рубеж практиковалась довольно широко.
В 1934 г. вскоре после защиты дипломного проекта молодой заводской специалист А.И. Шокин был направлен в служебную командировку на фирму «Сперри» в США для изучения вопросов проектирования и производства МПУАЗО. Поездка организовывалась через «Амторг» – акционерное общество, занимавшееся продвижением на советский рынок американских товаров, тогда еще мало известных в нашей стране на фоне традиционных европейских.
Фирма «Сперри джайроскоп» (Sperry Gyroscope), названная по имени своего основателя и владельца изобретателя Элмера Сперри (Elmer Ambrose Sperry), имела подразделения в Англии и Америке и была одной из ведущих фирм в мире в области гироскопии, телемеханики и другого военного приборостроения. Связи нашего флота с этой фирмой начались еще в 1910 году с установки гирокомпаса на крейсере «Рюрик», а после окончания Гражданской войны возобновились и расширились. В 1928 году у «Сперри» была закуплена скоростная синхронная передача для ПУС, которая за два года была воспроизведена на заводе «Электроприбор», став основой для некоторых отечественных систем. Продолжались и закупки навигационных гирокомпасов, почему за обслуживающими их корабельными специалистами долго держалось название «сперристов». Как написано в довоенной книге (для детей!) О. Дрожжина «Умные машины»: «В нашем советском флоте применяются гирокомпасы Сперри «марки VIII» и «марки V», которые раньше ввозились из Америки. Теперь мы прекрасно делаем их сами, введя в конструкцию некоторые улучшения». Активное сотрудничество шло также в области автопилотов.
Вопросы договоров с фирмой «Сперри» на приобретение образцов и оказание технической помощи с конца 1932 года рассматривались и в Комиссии Обороны, и в Политбюро, которое наконец 8 апреля 1933 года постановило: в дополнение к постановлению ПБ от 7 марта 1933 г. закупку образцов у фирмы «Сперри» произвести Наркомвоенмору за счет своего контингента на сумму 400 000 долларов. Деньги немалые. НКВМ не ограничивалось только одной фирмой: в его задачи входило еще и ознакомление с работами по усовершенствованию ПУАЗО и других фирм, в частности предполагалось закупить по одному прибору у германских фирм Герца, Газенмайера и Виккерса.
Отъезд соседа в заграничную командировку, состоявшийся 19 ноября 1934 года, был для жителей 3-го Павловского переулка и его окрестностей событием из ряда вон выходящим. Из поручений родных, связанных с этой поездкой, известна только просьба Ивана Акинфиевича: он просил сына привезти ему кенгуровую шубу. Для его дореволюционных российских понятий это было, по-видимому, обычной просьбой, но сына она поразила так, что он ей и через много лет удивлялся, особенно, когда узнал в Америке, почем там кенгуровые шубы.