Александр Македонский. Пески Амона
Шрифт:
— Ничего, — сообщил он своему отцу через несколько дней. — Совершенно ничего. Как будто его никогда и не было.
— Возможно, есть один способ обнаружить его. Приглядывай за врачами, особенно за хорошими, и смотри, куда они ходят, и таким образом сможешь выйти к изголовью важного пациента.
— Хорошая идея, отец мой. Странно, но ты всегда представлялся мне солдатом, человеком, способным лишь разрабатывать гениальные планы сражений.
— Мало выиграть сражение — самое трудное начинается потом.
— Я последую твоему совету.
С
Филот расставил несколько засад и однажды вечером увидел, как египтянин, озираясь, выходит через заднюю дверь, садится в запряженную мулами повозку и едет по улице, ведущей из города. Взяв отряд легкой конницы, Филот последовал за ним, держась на изрядном расстоянии и двигаясь не по дороге. После долгого пути в темноте вдали показался свет роскошного жилища. Это был дворец, обнесенный зубчатой стеной, с портиками, балконами и галереями.
— Приехали, — объявил один из конников. — Будьте наготове.
Они спешились и подошли поближе, держа коней в поводу. Однако в последнее мгновение, когда до дворца оставался один шаг, соглядатаев встретил дружный яростный лай и со всех сторон на них набросились свирепые каппадокийские бульдоги.
Пришлось применить дротики, чтобы псы не слишком наглели. В темноте не удавалось хорошо прицелиться и мало-мальски использовать луки и стрелы: стрелки тут же подвергались нападению, и им приходилось вступать врукопашную с кинжалом в руке. Несколько коней, до смерти напуганные, вырвались и со ржанием скрылись в ночи, а когда конники, наконец, одолели напавших на них собак, то обнаружили, что половина лошадей пропала.
— Идем все равно! — в ярости приказал Филот.
Они ворвались во двор, освещенный развешанными вокруг портика лампами. Перед пришельцами стояла прекрасная женщина в персидском узорчатом одеянии с длинной золотой бахромой.
— Кто вы такие? — спросила она по-гречески. — Чего вам нужно?
— Прости, госпожа, но мы ищем одного человека, который сражался на стороне варваров, и у нас есть основание полагать, что он находится в этом доме, вероятно раненный. Мы проследили за его врачом.
При этих словах женщина вздрогнула и побледнела от гнева, но отступила в сторону, давая Филоту и прочим пройти.
— Войдите и осмотрите все, но прошу вас отнестись с почтением к жилищу женщин, иначе я позабочусь о том, чтобы ваш царь узнал об этом. Мне известно, что этот человек ненавидит своеволие.
— Слышали? — сказал Филот своим солдатам, истерзанным и покусанным.
— Мне очень жаль, — добавила Барсина, видя их состояние. — Если бы вы предупредили о своем приходе, этого можно было бы избежать. К сожалению, здесь полно разбойников и приходится защищаться. Что касается врача, я сейчас же отведу вас к нему.
Вместе с Филотом она прошла в атриум, а оттуда в длинный коридор; впереди служанка несла лампу.
Они вошли в комнату, где в постели лежал мальчик. Снефру-эн-Капта осматривал его.
— Как он? — спросила Барсина у врача.
— Это просто несварение желудка. Давайте ему пить вот этот отвар три раза в день, а завтра пусть весь день поголодает. Он быстро встанет на ноги.
— Мне нужно поговорить с врачом наедине, — сказал Филот.
— Как вам будет угодно, — согласилась Барсина и отвела обоих в соседнюю комнату.
— Нам известно, что это дом Мемнона, — начал Филот, едва они вошли.
— Действительно, это так, — подтвердил египтянин.
— Мы его разыскиваем.
— Тогда вам надо искать в другом месте: здесь его нет.
— А где?
— Не знаю.
— Ты лечил его?
— Да. Я лечу всех, кто нуждается в моей помощи.
— Ты знаешь, что я могу развязать тебе язык, если захочу.
— Конечно, но больше я ничего не смогу сообщить тебе. Может быть, ты думаешь, что такой человек, как Мемнон, рассказывает своему врачу, куда собирается направиться?
— Он ранен?
— Да.
— Тяжело?
— Любая рана может оказаться тяжелой. В зависимости от развития заболевания.
— Не собираюсь выслушивать лекцию по медицине. Я хочу знать, в каком состоянии был Мемнон, когда ты видел его в последний раз.
— Он был на пути к выздоровлению.
— Благодаря твоему лечению?
— И лечению нескольких врачей-греков, среди которых был Аристон из Адрамиттиона, если не ошибаюсь.
— Он был в состоянии ехать верхом?
— Не имею ни малейшего представления. Я ничего не смыслю в лошадях и верховой езде. А сейчас, если ты позволишь, я бы удалился к другим пациентам, которые ждут меня.
Филот не смог придумать, что бы еще спросить, и отпустил его. В атриуме он встретил своих солдат, которые уже обыскали дом.
— Ну как?
— Ничего. Никаких следов. Если он здесь и был, то определенно уже давно ушел или же спрятался там, где мы его не найдем, если только…
— Если только что?
— Если только не запалить этот дворец: ведь если крысы спрятались здесь, им придется вылезти, верно?
Барсина закусила губу, но не проронила ни слова. Она ограничилась тем, что потупилась, чтобы не встречаться глазами с врагами.
Филот раздраженно покачал головой:
— Оставим, как есть, и пошли отсюда: здесь для нас нет ничего интересного.
Они вышли, и вскоре топот их коней затих вдали, сопровождаемый собачьим лаем. Когда они оказались в трех стадиях, Филот натянул поводья.
— Проклятье! Бьюсь об заклад, что в этот самый момент он уже вылез из какого-то подземного тайника и спокойно беседует со своей женушкой. Красивая женщина… Красивая женщина, клянусь Зевсом!
— Я не понял, почему мы не схватили ее и…— начал один из его людей, фракиец из Сальмидесса.