Александр Македонский. Сын сновидения
Шрифт:
— Не совсем… Помнишь ту египетскую куколку с гнущимися руками и ногами и ящичком всяких принадлежностей, которую папа подарил мне на день рождения?
— Да, кажется, припоминаю, — ответил Александр, напрягая память.
— Вот, ее я придержу. Богиня меня простит, как думаешь?
— О, в этом я не сомневаюсь. Счастливого пути, сестренка.
Клеопатра поцеловала его в щеку и быстро спустилась по лестнице; за ней последовали служанки. Они подошли к караульному помещению, где дожидалась повозка и эскорт во главе с Пердиккой.
— Но мне не хочется ехать в повозке, — пожаловалась Клеопатра. — Нельзя ли поехать верхом?
Пердикка покачал головой:
— У меня приказ… И потом, как ты поедешь верхом в таком наряде, царевна?
Клеопатра приподняла до подбородка край пеплоса и показала, что под ним короткий-короткий хитон:
— Видишь? Похожа на царицу амазонок?
Пердикка стал пунцовым.
— Вижу, царевна, — проговорил он, глотнув.
— Ну так что? — Она позволила пеплосу упасть до щиколоток.
Пердикка вздохнул.
— Ты знаешь, что я не могу ни в чем тебе отказать. Но давай сделаем так: сейчас ты поедешь в повозке, а потом, когда нас никто не увидит, сядешь верхом. А в повозку устроим… кого-нибудь из моих воинов. Ему будет не так плохо с твоими служанками.
— Прекрасно! — обрадовалась девушка.
Они отправились, когда солнце начинало выглядывать из-за Родопов, и выехали на дорогу, ведущую на север, в Европу. Храм Артемиды возвышался на полпути над перешейком, разделявшим два одинаковых озера, в месте необычайной красоты.
Как только выехали за пределы видимости, Клеопатра крикнула, чтобы остановились, на глазах удивленного эскорта сняла пеплос и села на коня одного из воинов, которому уступила свое место в повозке. И под визг служанок все отправились дальше.
— Видишь? — заметила Клеопатра. — Так гораздо веселее для всех.
Пердикка кивнул, стараясь смотреть прямо перед собой, но глаза его то и дело обращались к голым ногам царевны, которые колыхались в такт шагам коня. Это зрелище вызывало у него головокружение.
— Мне жаль, что я доставила тебе такие хлопоты, — извинилась девушка.
— Никаких хлопот, — ответил Пердикка. — Наоборот… Мне пришлось самому попроситься.
— Правда? — спросила Клеопатра, тайком взглянув на него.
Пердикка кивнул, еще более смутившись.
— Я благодарна тебе за это. Мне тоже приятно, что именно ты меня сопровождаешь. Я знаю, что ты очень храбрый.
Юноша ощутил, как сердце подкатывает к самому горлу, но приложил все силы, чтобы не выдать своих чувств. Кроме прочего, еще и потому, что за ним наблюдали подчиненные.
Когда солнце поднялось высоко, они остановились позавтракать в тени дерева, и Пердикка попросил Клеопатру слезть с коня и снова сесть в повозку: не хватало еще так приехать в святилище.
— Ты прав, — признала девушка.
Она высадила телохранителя из повозки и надела церемониальный пеплос.
К храму они подъехали после полудня. Клеопатра вошла, за ней последовали служанки с корзиной. Они вместе подошли к статуе Артемиды, высеченной из дерева и раскрашенной, прекрасной и очень древней, и царевна выложила к ее ногам игрушки, кукол, маленькие амфоры и чашечки, после чего обратилась:
— Богиня-девственица, вот, оставляю у твоих ног воспоминания о моем детстве и прошу тебя сжалиться надо мной за то, что я не имею силы воли остаться девственницей, как ты. Удовлетворись, умоляю тебя, этими дарами, и не завидуй мне за то, что я хочу наслаждаться жизнью и любовью.
Она щедро пожертвовала жрецам святилища и удалилась.
Место отличалось необычайной красотой: маленький храм, окруженный розовыми кустами, возвышался над зеленым-зеленым лугом и отражался в двух одинаковых озерах справа и слева, голубых, как смотрящие в небо глаза.
К царевне подошел Пердикка.
— Я приготовил тебе и твоим служанкам место для ночлега, здесь, в гостевой комнате храма.
— А ты?
— Я буду оберегать твой сон, госпожа.
Девушка опустила голову.
— Всю ночь?
— Конечно. Всю ночь. Я отвечаю за…
Клеопатра с улыбкой подняла на него глаза.
— Я знаю, ты очень храбрый, Пердикка, но мне не нравится, что ты всю ночь будешь на страже. Я подумала…
— Что ты подумала, госпожа? — спросил юноша с возрастающим волнением.
— Что… если будет скучно… ты мог бы подняться ко мне, мы бы поболтали вдвоем.
— О, это великая радость и честь для меня, и…
— Тогда я оставлю дверь открытой.
Она снова улыбнулась, подмигнула и побежала к своим служанкам, игравшим в мяч на лугу среди цветущих роз.
ГЛАВА 21
Вскоре после возвращения Александра в Пеллу совет Дельфийского святилища попросил Филиппа защитить права храма Аполлона от города Амфиссы, чьи жители святотатственно возделывали землю, принадлежавшую богу. Пока царь раздумывал, какова истинная цель этой новой священной войны, пришли важные известия из Азии.
Их доставил лично один из его шпионов, киликийский грек по имени Евмолп, который посвятил себя некоей коммерческой деятельности в городе Соли. Он приплыл через море, высадившись в Ферме, и царь принял его с глазу на глаз в своем личном кабинете.
— Я принес тебе подарок, государь, — объявил шпион, выставляя на стол перед Филиппом драгоценную статуэтку из ляпис-лазури, изображавшую богиню Астарту. — Это очень древняя и редкая вещь, она изображает хананейскую Афродиту. Этот талисман надолго продлит твою мужскую силу.