Александр Македонский
Шрифт:
Мы располагаем двумя археологическими свидетельствами, двумя пережившими века произведениями, которые свидетельствуют о желании подражать Филиппу, не оказаться его недостойным, о рвении, которое проявлял в этом смысле 19-летний царь. Первое — это громадная роскошная гробница, которую сын возвел для отца возле старинной столицы Македонии Эги, в местечке, называемом Палатица. Гробница эта была раскопана Манолисом Андроникосом в октябре 1977 года. Александр собственноручно сложил здесь оружие, мебель, столовое серебро Филиппа и украшенный звездами золотой ларец с его кремированными останками — все это ныне экспонаты одного из залов музея в Салониках. Александр, искренний и бескорыстный человек, не оставил себе совершенно ничего, кроме желания осуществить проект по завоеванию Азии и освобождению греков, который был последней мечтой убитого царя. И он оказался бы скверным учеником, если бы не превзошел своего учителя! Второе свидетельство было обнаружено в 30-е годы XX века в развалинах античного города Филиппы Жаком Купри, который был тогда членом Французской археологической школы в Афинах 108. Речь идет о надписи в 28 строк, от 31 до 36 греческих букв в каждой, касающейся спора, который возник между этой основанной покойным царем колонией со смешанным населением
«[Боги! Ввиду того, что Пол]имед, сын Херсидама, и [Кс………, сын……]несида, были отправлены с посольством [к царю Александру и учитывая, что Александр уже [принял решение], чтобы жители Филипп воспользовались целиной, [чтобы все те, кто] проживает на этой территории и кто, помимо того, заплатил земельный налог [были собственниками] целины, и чтобы были определены пределы [территории Датона], а [также ввиду того, что он повелел] Филоту и Леонна[ту ознакомиться, кто] был посажен на эту территорию, [которую прежде] царь Фи[липп] передал [филип]пийцам [внутри холмов, и] после обследования [нарушения границ он потребовал, чтобы было запрещено] нарушителям [пользоваться землей в Перисейраике], похищать [лес Дисорон и занимать заболоченные земли на площади] 2 тысяч плетров (=200 га), [простирающиеся между] территорией Датона [и территорией филиппийцев], [филип]пийцы [постановили]:
1) чтобы все то, что [простирается] от… до […… на 10] стадиев (10 раз по 180 м) в целинных землях [принадлежало филиппийцам];
2) чтобы часть, [оставленная] фракийцам [Филиппом], использовалась фра[кийцами, как Алекс]андр о том и постановил;
3) [чтобы граждане Филипп] были собственниками территории [освоенной между] двумя соседними холмами;
4) [чтобы вся земля вплоть до] земли Перисейраика и в Дайнаре принадлежала филиппийцам, поскольку царь Филипп им ее уступил;
5) чтобы никто не мог продавать лес из массива Ди[сор]он до тех пор, пока не вернется посольство, отправленное к [Александру;
6) чтобы заболоченные земли [использовались] жителями Филипп вплоть до моста».
В начале своего правления, и уж во всяком случае до казни Филота (330) и даже до отправления в Азию (334), Александр подтвердил меры, которые предпринял его отец в пользу смешанной колонии Филиппы, направив двух своих товарищей с поручением от его имени разрешить разногласия и установить мир между македонянами и фракийцами, чтобы начались обработка и освоение бесплодных земель, — короче, чтобы они исполнили задачи колонизаторов. А также чтобы пополнили казну! Филиппы были основаны царем Филиппом II с привлечением сюда переселенных македонских земледельцев и скотоводов, то есть солдат-крестьян, а кроме того, туземцев из Кренид и Датона и еще торговцев, ремесленников и наемников, собранных со всей Греции. Теперь этот город должен был служить образцом для всех городов и всех факторий, которые будут основаны армией Александра, также составленной из македонян (им отведена роль повелителей), фракийцев (они играют вспомогательную роль) и греков (они заняты прежде всего техникой и предпринимательством).
Все искусство главы государства состоит в том, чтобы надлежащим образом обозначить участие каждого, примирить то, что представляется непримиримым, помешать захватам, судить по справедливости, добиться внутреннего согласия и мира с соседями. Скажем сразу, что в той мере, в какой Александр находился в контакте со своими колониями, ему это удалось. Укрепив гарнизоны и усилив оборонительные сооружения Филипп в области бистонов, Александрополя во Фракии и Филиппополя в долине Кумли, он добился результата сразу в нескольких сферах: обезопасил границы, облегчил внутреннюю торговлю и процесс сближения культур, способствовал развитию сельского хозяйства у полукочевых народов и подготовил более широкую базу для будущего набора в армию. В ту самую эпоху, когда фракийцы просачивались между Филиппами и Датоном, ученик Аристотеля Феофраст упоминает о востребовании обратно земель близ Филипп в Македонии. То, что при фракийских племенах было болотным ольшаником, которым поросли охотничьи угодья, благодаря приложенным усилиям и наличию заинтересованности превратилось в хорошо дренированные и обработанные земли, снабженные проезжими дорогами и мостами. На случай необходимости Александр предоставлял этим образованиям достаточно автономии для того, чтобы они могли принять полицейские меры, аналогичные тем, о которых мы читаем во второй части надписи, не дожидаясь возвращения посольства, отправленного к Александру в самые глубины Азии. Список этих мер был выбит на камне, потому что за это время Александр умер (в июне 323 г.). По крайней мере через двенадцать лет после первого посольства именно он, а не Антипатр, являвшийся стратегом в Европе, был в состоянии разрешить разногласия македонского города и города союзников.
Все, что можно сказать о кампании весны 335 года, сводится лишь к тому, что Александр, форсировав Дунай, установил новые политические и экономические отношения с гетами и кельтами. Он навел первый мост в направлении Центральной Европы.
Строить на суше и на воде
После битвы на Гранике (май 334 г.) победитель заказал Лисиппу, своему придворному портретисту, группу из 25 бронзовых статуй, которые изображают гетайров-кавалеристов, павших рядом с Александром в ходе первой стычки ( Арриан,I, 16, 4). Статуи были установлены в Дионе у подножия Олимпа, а впоследствии, после победы Метелла над Персеем (167), их перевезли в Рим: это был столь величественный эскадрон, что он оказался в состоянии в I веке н. э. заполнить в Риме целый портик, а именно портик Октавии ( Плиний Старший«Естествознание», XXXIV, 19, 64; Беллей
Часть конфискованных сокровищ и добычи будет впредь расходоваться на возведение грандиозных памятников или восстановление храмов и гробниц, например гробницы Кира ( там же,VI, 29, 4–11). «Александр прибыл в Эфес… Он велел, чтобы те подати, которые жители прежде платили варварам, они платили Артемиде. Народ Эфеса, который перестал теперь бояться олигархов, устремился перебить тех, кто… разграбил храм Артемиды, сбросил с пьедестала стоявшую в храме статую Филиппа и раскопал на агоре гробницу Геропифа, освободителя города… Александр воспрепятствовал дальнейшей травле людей и мщению… Если где Александр составил себе доброе имя своими действиями, так это в Эфесе» ( там же,I, 17, 10–12). Как известно, храм Артемиды в Эфесе считался одним из семи чудес света, и все деревянные детали отделки, несущие конструкции и статуи в нем сгорели, как утверждают, в тот самый день в начале октября 356 года, в который на свет появился Александр. В Приене, которая также была освобождена от персидских налогов и поборов, Александр потребовал от демократического правительства, чтобы Афине, богине победы, от его имени был посвящен храм: мы располагаем посвятительной надписью этого храма, а также выбитым на камне письмом царя Александра гражданам Приены, вероятно, составленным намного позднее 334 года ( М. Tod,A selection of Greek Historical Inscriptions, II, № 184 и 185). Один цоколь статуи в святилище Латоны в ликийском Ксанфе имеет посвятительную надпись «от царя Александра» ( Christian Le Roy,R.E.G., 1977, p. XXII): местные жители, а было это, несомненно, много позже 330 года, дорожили памятью о проезде того, кто сделался властелином (по-гречески , без всякого артикля) Персидской империи, но в то же время и того, кто посвятил здесь, как и в Приене и в святилище Афины в Линде (F.G.H., № 532, 1. 38), памятник или обетованный дар за победу.
Выстроив в 332 году громадную дамбу длиной 720 метров и шириной 40 метров, связавшую остров Тир с материком, Александр устроил генеральную репетицию того, что намеревался возводить в будущем. Проявленная им инициатива по основанию Александрии «при Египте» (таково официальное название города) прекрасно описана Аррианом (III, 1, 5), который, скорее всего, следует «Запискам» царя Птолемея: «Он прибыл в Канопу и, оплыв кругом Мареотийское озеро, сошел на берег там, где ныне находится город Александрия, названный в его честь. Ему показалось, что место это прекрасно подходит для того, чтобы основать здесь город, и что город этот будет процветать. Тут Александра охватило страстное желание совершить это деяние, и он сам осуществил разметку города, указал, где в нем будет агора, где храмы и каким богам они будут посвящены, как греческим, так и египетской Исиде, а также где будет проходить городская стена».
Александру, который с самого детства прилежно читал Гомера и прекрасно его толковал, было известно, что такое якорная стоянка при Фаросе, «Перао», то есть «Большой порт» по-египетски, в связи с легендарными приключениями Одиссея и Протея, Менелая и прекрасной Елены: одно из устий реки Египет в семи днях плавания от Мемфиса, непременный этап на пути в Киренаику, греческую колонию. То, что открылось здесь взору Александра, которого сопровождали пехотинцы, лучники, кавалеристы, инженеры и рабочие, не обнадеживало: «Тут имеется впадина, в которую набирались паводковые воды из Нила, так что получилось озеро, бездонное посередине, а с краев переходящее в болото… Здесь-то и обитает племя египетских разбойников… Для разбойников это весьма надежное и безопасное место… Воду все они используют взамен стен, а густой растущий по болоту тростник служит им частоколом» ( Гелиодор«Эфиопика», I, 5–6). Узкая полоска белого песка с невысокими пригорками отделяет озеро от моря, являясь естественным прибежищем бесчисленных пернатых, змей и мелких грызунов. На расстоянии 1260 метров в море видна длинная скалистая отмель с двумя выемками на востоке и на западе; она защищает берег от разрушительных последствий прибоя. Когда в январе 331 года здесь появился Александр, на море было волнение, дул сильный ветер, шел дождь. Александру вместе с армейскими инженерами Диадом и Харием и архитектором Динократом Родосским стало очевидно, что остров Фарос играет здесь ту же роль, что и древний остров Тира, превращенный солдатами Греческого союза в полуостров. Фарос мог заменить Тир, если между берегом и двурогой скалой насыпать мол длиной в 7 стадиев; одновременно тем самым будут созданы два порта по бокам. Чтобы избежать противных ветров, суда смогут находить укрытие либо на западе, либо на востоке от мола. Предстояли колоссальные работы, особенно по заселению сразу острова и материка.
Здесь нет смысла приводить легендарные рассказы, связывающие принятое Александром решение со снами, прожорливыми птицами, прорицаниями. Как всегда, он обратился за советом к жрецам и предсказателям, чьи ответы оказались благоприятными. Затем в сопровождении архитектора и нескольких товарищей он прошел по северной бровке болота и по местности, отделявшей холмик Ракотиду (высота 16 м) от морского берега. Александр одобрил план города в форме развернутого плаща, на котором ему советовал остановиться Динократ, приняв во внимание рельеф местности; также были одобрены шахматная планировка, идея устроить в городе две агоры и выделить место для зеленой зоны, возвести здесь дворец, святилища, гимнасий, театр — все то, что характерно для эллинизма. Сеть улиц должна была дублироваться канализационной сетью, и улицы должны были быть такой ширины, чтобы на них могли разойтись экипажи, всадники и пешеходы. Кроме того, возможно, еще с 331 года, была предусмотрена двойная система водоснабжения: вода должна была поступать, во-первых, из южного озера, а во-вторых, по акведуку из канопского рукава Нила на расстояние в 25 километров.