Александр Мальцев
Шрифт:
Он впервые появился в составе советской национальной команды в декабре. И простился с хоккеем в качестве игрока сборной в заключительный месяц года. Целых 16 лет, с 1968 по 1984 год, Мальцев имел счастье носить хоккейный свитер с буквами СССР на груди. Он начал с победы 8:1 над канадцами и ушел победителем последнего для него чемпионата мира.
Подведем сухой статистический баланс хоккейной карьеры Мальцева, беря в расчет только основные ее показатели. Двукратный олимпийский чемпион, девятикратный чемпион мира и восьмикратный чемпион Европы. Мальцев награжден орденом Трудового Красного Знамени за победу в Праге в 1978 году, орденами Дружбы народов, «Знак Почета», двумя медалями «За трудовую
В 1970, 1972 и 1981 годах признавался лучшим форвардом чемпионатов мира и Европы. (Такой результат среди нападающих, повторимся, есть лишь у Фирсова.) В 1970, 1971, 1978 годах входил в символическую сборную мира как правый край нападения, а в 1972 и 1981 годах – как центральный форвард. То, что он вошел в подобную сборную на разных позициях в нападении, – не имеет аналогов в мире. Провел 529 матчей в чемпионатах СССР за «Динамо», записав на свой счет 329 шайб. Он абсолютный (!) рекордсмен национальной сборной по проведенным за нее матчам – 321 и по заброшенным в ее составе шайбам – 213. Рекордсмен родного клуба: очков за «Динамо» – 633, шайб за «Динамо» – 329, результативных передач за «Динамо» – 304.
Трудно представить, чтобы кто-нибудь смог эти мальцевские рекорды когда-нибудь повторить и в национальной сборной, и в «Динамо».
Он так и не стал чемпионом СССР. Сильно жалеет? «Я спокойно отношусь к этому. Не стал и не стал, – отвечает Мальцев. – Тогда с ЦСКА действительно бороться было без толку. В памяти осталось другое. На наши игры собирались забитые под завязку “Лужники”, и мы дарили людям радость».
Глава девятнадцатая
ГОДЫ ПОСЛЕ СЛАВЫ. СТРАНА И СПОРТ НА ПЕРЕПУТЬЕ
Новый, 1985 год Мальцев впервые за последние годы встретил не в традиционном североамериканском турне с «Динамо» или сборной СССР, а в кругу семьи. Начиналась новая жизнь, и эти первые недели, месяцы вне большого спорта становились для него, как и для многих спортсменов, практически всю сознательную жизнь находившихся в «инкубаторских условиях» бесконечных сборов, серьезным испытанием.
Для них безоблачная жизнь, когда все вопросы с проживанием, питанием, билетами и многим другим за тебя решают в команде, заканчивалась, когда спортсмен получал «отпускные за годы карьеры». А когда шел в клубную кассу за своей последней зарплатой, вот тогда и наступало «своеобразное отрезвление после славы».
«Самое главное после ухода из спорта понять, что ты сразу должен перестроиться, осознать, что игра в большой хоккей уже в прошлом. Ты начинаешь зарабатывать тем же тренером в лучшем случае раз в пять меньше, чем игрок. У кого-то не выдерживали жены, которые привыкли жить красиво. Все это давит на психологию игрока, – признается в разговоре со мной Борис Михайлов. – Теряются связи. Теряются люди, которые тебя обхаживали и за столом говорили тосты в твою честь, как же с тобой хорошо, какой ты великий талант. Теперь у них другие кумиры. Жизнь опять начинается с нуля. Тут ты и понимаешь, что на самом деле значит выражение о том, что когда человек в фаворе, то у него много друзей, а стоит ему уйти в сторонку – многие исчезают, будто по мановению волшебной палочки. Но, к счастью, тогда звездный человек видит тех, кто дружил с ним только потому, что он был великий. И тех, кто пойдут с ним дальше рядом по жизни. Поэтому здесь важно сказать себе четко, по-мужски: “Хватит жить воспоминаниями. Сейчас у меня другая жизнь!”».
Насчет забвения спортивных талантов хорошо написал журналист и писатель Николай Вуколов в своем очерке про Юрия Чичурина. «Тут вдруг выясняется, что жене надо платить квартплату, а денег не хватает, и кто-то ударил по ветровому стеклу твоей неразумно оставленной у подъезда “Волги”, и надо искать это проклятое стекло, договариваться с механиками. Ты своей фамилией “фигурнешь”, а столкнешься с бесцветным, равнодушным рыбьим взглядом и узришь два пальца – указательный и большой, выразительно друг о друга потирающиеся… – пишет Вуколов. – Трудно вхождение в новую жизнь. Все равно, что взять взрослого льва из зоопарка, где он прожил долгие годы на дармовом мясе, и выпустить на волю, в саванну. Долго ли такой “царь зверей” там протянет, перед дикой природой оказавшись бессильным неумехой? Конечно, всякое такое сравнение условно. Кто-то ломался, но большинство все же находило свое место в той, еще советской жизни. Но многих водочка и сгубила, ох, многих!»
Александр Мальцев прошел через то, что испытывают на себе многие великие игроки, завершая свой спортивный путь.
Когда ты уже не выйдешь на большой лед в официальных матчах, и, что обиднее, не по причине травмы. Когда вдруг замолкают телефоны, а от тех «больших друзей», кто еще недавно выклянчивал билеты на стадион, остаются лишь имена в телефонной книжке. Когда всем уже не до тебя, а ты остаешься один на один (плюс семья) со своими болячками и переживаниями. Когда, как и в детстве, тебе снятся хоккейные сны, но, проснувшись, ты не бежишь на площадку и не колотишь шайбы в сетку, а горько думаешь, что все это уже в прошлом. «По-настоящему близких друзей у меня немного. И становится меньше, когда они уходят из жизни. Много тех, кто набивался в друзья на пике карьеры, во время больших побед, как-то испарились сами собой, едва я перестал играть. Знали бы, сколько таких было, – говорит Александр Мальцев. – Они как будто растворились в пространстве. Но я счастлив общением с другими людьми. Теми, кто меня действительно любит».
«Постоянные по 11 месяцев турниры и сборы, сборы, сборы отрывали у нас лучшие годы жизни. Хоккеист привыкает к тому, что параллельно не может раскрыться на другом поприще, а с другой стороны, свыкается с тем, что за него всё делают администраторы и начальники команды, а по быту спутницы жизни. Организовано все: общежитие, питание, выплата бонусов, – размышляет в разговоре со мной Владимир Шадрин. – Мы на своем примере учились заново жить: учились экономить, чтобы не превысить семейный бюджет, учились снимать показания электросчетчика и платить за свет и т. д. Уходя из спорта, мы понимали, как были на самом деле оторваны от жизни. Кто-то не выдерживал и спивался».
Мальцеву было обидно осознавать даже не то, что зрители больше не увидят его на льду, не насладятся его искусной обводкой и коварными для вратарей бросками. «Я, в общем-то, не скучал по игре, по былой славе, но иногда, особенно в последние месяцы после завершения карьеры мне не хватало тех волнующих мгновений, когда во время матча в глазах партнеров я видел, как все они ждали от меня чуда и так сильно верили в меня», – с ностальгией вспоминал Александр Мальцев те дни. Правда, динамовцам и армейцам все же приходилось попроще: они уходили в отставку военными пенсионерами, как например, Мальцев, который начал получать пенсию подполковника запаса пограничных войск.
Впрочем, в первые месяцы после своего ухода из спорта Александр Мальцев был все так же востребован и искренне любим. Там, где он появлялся, у людей неизменно проявлялся интерес к его жизни. Мальцева просили рассказать о своем славном хоккейном прошлом, о друзьях по сборной. О том, какой любовью он пользовался в народе, лучше всего говорит поездка в Афганистан в начале 1985-го, где шестой год советские солдаты и офицеры в составе Ограниченного контингента сражались против местных душманов.