Александр Невский. Кто победил в Ледовом побоище
Шрифт:
Впрочем, не в этом дело. Военный историк должен понимать, что когда противник окружен, как, например, немцы в битве под Сталинградом, то его никуда не надо «гнать». Надо принять его капитуляцию или, если он не сдается, то, как завещал Максим Горький, – уничтожить. Другое дело, если окружить ливонцев не удалось, или они прорвали окружение, или в окружение попала только часть их войска. Почему же современные отечественные историки так упорно настаивают на надуманной версии об окружении? Мотив может быть один: об окружении говорит ЛРХ. Но автор Хроники говорит о том, что в окружение попали только братья-рыцари. Основная масса ливонского войска покинула поле боя.
Может быть, свидетельством славной победы русского оружия и критерием тяжести нанесенного ливонцам поражения является то, что русские гнали врага семь верст, о чем с гордостью пишут историки?
Интересно, что ровно столько же – семь верст преследовали русские отступающего противника в Раковорской битве, которая
На самом деле, то что русские преследовали отступающих «немцев» семь верст, совсем не повод для гордости. В действительности это означает только то, что, двигаясь быстрым шагом (учитывая среднюю скорость движения – пять км в час), русская пехота продолжала преследование отступающего противника полтора часа. А если преследование вела конница, как это обычно и бывало, то и того меньше – около получаса. Что же случилось через полчаса? Почему бойцы Александра Ярославича, дойдя до противоположного берега, прекратили «гнать остатки немецкого войска»? Может быть, потому, что преследователь и преследуемые поменялись местами? Для сравнения: ливонцы накануне «Ледового побоища» преследовали разбитых ими русских всю ночь, то есть несколько часов. А после победы в Грюнвальдской битве победители преследовали бегущих с поля боя тевтонцев 25—30 км. Потом вернулись на поле битвы, где три дня праздновали победу и собирали трофеи. Затем вновь продолжили преследование до самой столицы Тевтонского Ордена Мариенбурга. Почему русские не преследуют разбитого врага до самого Дерпта или еще дальше, до самой Риги? Почему и в этот раз, как и после «Невской битвы». Александр не воспользовался плодами своей победы? Что помешало русским закрепить свой успех, добить Ливонию и навсегда покончить с этим плацдармом «католической агрессии»? Если «Ледовое побоище» действительно закончилась именно так, как его описывают учебники истории, то есть сокрушительным разгромом ливонцев, то сделать это было несложно: оборонять их города было некому. Все защитники полегли на льду озера.
Да и сам ход кампании требовал переноса военных действий на территорию противника. Ведь она и началась с нападения русских войск на Ливонские земли. Теперь, после того как Александр Ярославич успешно выманил из-за стен замков и разгромил основные силы врага, сам Бог велел продолжить начатое. Но вместо этого он развернул свои полки и ушел домой. Так не поступал ни один победитель. Никто из историков не пытался объяснить это странное поведение полководца. Почему? Потому что рационального объяснения ему нет. Представим себе, что Наполеон после Бородинской битвы вместо того, чтобы взять Москву, развернулся на сто восемьдесят градусов и возвратился в Париж. Но Наполеон взял Москву, хотя и не выиграл, по мнению российских историков, Бородинскую битву. А Александр Ярославич, согласно общепринятой в отечественной литературе версии, не просто одержал победу в «Ледовом побоище», а нанес противнику такое поражение, какого рыцарское войско никогда до этого не несло. Но вместо того, чтобы захватить территории, получить контрибуцию, обложить побежденных данью, он даже не завершил разгром отступающего противника. Победители себя так не ведут.
Конечно, наши историки нашли объяснение и этому парадоксу. Мол, потери русских в «Ледовом побоище» были слишком велики. Поэтому они и не могли воспользоваться своей победой. Учитывая, что новгородский летописец вообще не упоминает о потерях русского войска, можно сделать вывод о том, что они были минимальными. Так что эта причина неубедительна.
Другая версия объясняет такое, мягко говоря, странное поведение победителей «благородством» Александра Ярославича. Например, «действительный член нескольких академий» Бегунов пишет о том, что после «Ледового побоища» Рига ожидала появления русских под стенами города. «Потрясенный разгромом всего рыцарского войска, магистр Дитрих фон Грюнинген с трепетом ожидал рать Александра Невского под стенами Риги. Поэтому он отправил посольство в Данию, к королю Эрику Святому, с просьбой спасти Рижскую Богоматерь от жестокости русских» (Бегунов, указ. соч., с. 81). Хитров, у которого Бегунов позаимствовал этот сюжет, добавляет: «Судя по себе, наши враги не могли предполагать, что их благородный победитель считает своим нравственным долгом жить, «не преступая в чужая части». Для него довольно было и того, что он навел страх на врагов, от которого они долгое время не могли прийти в себя, и заставил их уважать русское имя».
Несколько парадоксальное объяснение, учитывая, что «Ледовому побоищу» предшествовало то, что «не преступая в чужая части», дружины Александра вторглись в Ливонию. Что же касается трогательной сцены дрожащего от страха магистра ливонских рыцарей под стенами Риги и его заботы о судьбе ливонской церкви, то за подобное суждение его автору надо ставить двойку по специальности. С чего это вдруг магистр, вместо того чтобы защищать владения Ордена и готовить свою резиденцию в Вендене (Цесисе) к предстоящей осаде, бросил ее на произвол судьбы и пришел помогать своему врагу – Риге?
8
Из всего вышесказанного можно сделать вывод: «Ледовое побоище» в том виде, как его описывают отечественные историки, никогда и ни при каких обстоятельствах произойти не могло.
Историки, разумеется, считают по-другому. В целом оценка этого сражения у всех одинаковая, поэтому раз уж я начал с цитирования «Красной Звезды», то этим изданием и закончим цитирование псевдонаучных опусов наших историков. Итак, по Соколову: «Ледовое побоище 1242 года – крупнейшее сражение в истории Средневековья. Оно было выиграно русскими войсками, отстаивавшими независимость Отчизны. Победа в битве на льду Чудского озера 1242 года, в которой участвовало до 30 тыс. человек с обеих сторон, произвела огромное впечатление на современников…» Интересно, на основании чего историки делают вывод, что «Ледовое побоище» произвело «огромное впечатление на современников»? На основании «Жития», написанного через столетия после этого события? Но более ранние источники не позволяют согласиться с такой оценкой «Ледового побоища» его современниками. В летописи Суздальской земли ему посвящена буквально одна строчка, в которой, кстати, нет ни слова об Александре Ярославиче. Разбитые орденские рыцари о том, что потерпели поражение в «крупнейшем сражении в истории Средневековья» уже через сто лет после этого сражения об этом даже и не догадывались, о чем свидетельствует Хроника Вартберга. Да что немцы?! Новгородцы считали крупным сражением не сражение с «немцами» на льду Чудского озера, а состоявшуюся через четверть века Ра-коворскую битву (1268 г.). Именно про нее новгородский летописец пишет, что это она была «побоищем», равного которому «не видели ни отцы, ни деды» (НПЛ). Деды и отцы летописца были очевидцами «Невской битвы» и «Ледового побоища».
Почему Раковорская битва произвела такое сильное впечатление на современников? Во-первых, по масштабам Раковорская битва была намного больше «Ледового побоища». В сражении под Раковором (современный г. Раквере в Эстонии) с русскими сражались не только жители Дерптского епископства, а «вся земля немецкая», то есть войска всех государств Ливонской конфедерации, которые пришли на помощь датчанам, против которых русские и затеяли этот поход. Русские полки вели не два князя, а целых семь. Соответственно и численность русского войска была раза в два-три больше, чем в 1242 году у Александра и Андрея Ярославичей.
Во-вторых, сражение было таким ожесточенным и кровопролитным, что, поданным НПЛ, только новгородцы потеряли в нем всех своих командиров – посадника и тысяцкого, тринадцать самых знатных горожан, «а черных людей без числа». Сколько погибло русских из других русских отрядов, новгородского летописца не интересует. Надо полагать, что их потери были не менее тяжелыми.
При этом о Раковорской битве, более масштабной, чем «крупнейшее сражение в истории Средневековья», отечественные учебники истории умалчивают. Почему? Да потому, что она ну никак не вписывается в теорию о западной агрессии против Руси. Датчане, по владениям которых был нанесен удар, никакой угрозы для Новгорода и Пскова не представляли и на русские земли не нападали (поддержка возвращения в Псков Ярослава Владимировича не в счет). Тем более, они не угрожали безопасности Твери, Суздаля и Переславля, дружины которых тоже пришли к стенам Раковора. Не собирались русские и захватывать ливонские земли, или, как принято было говорить в советское время, освобождать порабощенных местных жителей от тяжкого гнета католической церкви и западных феодалов. Это был очередной грабительский поход, один из тех, о которых Соловьев писал: «Вошли они в Немецкую землю и начали опустошать ее по обычаю» (СС, т. 2, с. 162). Именно грабительский, потому что никаких политических или военных целей он не преследовал.
Предыстория такова: в 1268 году новгородцы отправились в поход на Литву, но по дороге передумали и повернули совсем в другую сторону – в датские владения в Ливонии. Литовцы угрожали псковским землям, зато у датчан можно было хорошо поживиться. Новгородцы опустошили окрестности Раковора, но город взять не смогли. Потеряв в походе семь человек, они возвратились домой очень недовольные постигшей их неудачей, и сразу приступили к подготовке нового вторжения в датские владения. Не рассчитывая больше только на собственные силы, новгородцы послали к низовским князьям с предложением принять участие в походе на Раковор. Пригласили мастеров, умеющих делать осадные орудия. Рижане, дерптцы, ливонские рыцари, встревоженные масштабными военными приготовлениями, направили послов, с которыми новгородцы договорились о том, что ливонские немцы не будут помогать датчанам. Поход начался с опустошения беззащитных чудских селений. В одном месте русские обнаружили пещеру, в которой спряталось множество местных жителей. Неизвестно, чем аборигены помешали русским и почему они решили их уничтожить. «Три дня стояли полки перед пещерою и никак не могли добраться до чуди; наконец один из мастеров, который был при машинах, догадался пустить воду: этим средством чудь принуждена была покинуть свое убежище, и была перебита». (Соловьев, СС, т. 2, с. 162).