Александр Пушкин (пьеса в четырех действиях)
Шрифт:
Назад! Иваненко, сдерживай их! Не приказано! Не приказано пускать студентов!
Внезапно из группы студентов выделяется один и поднимается на фонарь.
Студент. Сограждане, слушайте! (Достает листок, заглядывает в него.) Не вынесла душа поэта позора мелочных обид!..
Гул в толпе стихает.
Полиция
Восстал он против мнений света… Один, как прежде, и убит!
В группе студентов крикнули: «Шапки долой!»
Квартальный. Господин! Что это вы делаете?
Студент. Убит! К чему теперь рыданья, похвал и слез ненужный хор… и жалкий лепет…
Полицейский засвистел.
Квартальный. Снимайте его с фонаря!
В толпе смятение. Женский голос в толпе: «Убили!..»
Студент. Не вы ль сперва так долго гнали…
Свист.
Полиция бросается к фонарю.
Толпа загудела. В толпе крикнули: «Беги!»
Караульный. Чего глядите? Бери его!
Студент. Угас, как светоч, дивный гений…
Слова Студента тонут в гуле толпы.
Его убийца хладнокровно навел удар… Спасенья нет!.. (Скрывается.)
Квартальный. Держи его!
Полиция бросается вслед за Студентом.
Окна квартиры Пушкина начинают гаснуть.
В то же время на другой фонарь поднимается офицер в армейской форме.
Офицер. Сограждане! То, что мы слышали сейчас, правда! Пушкин умышленно и обдуманно убит! И этим омерзительным убийством оскорблен весь народ!
Квартальный. Замолчать!
Офицер. Гибель великого гражданина совершилась потому, что в стране неограниченная власть вручена недостойным лицам, кои обращаются с народом, как с невольниками!..
Полиция засвистела пронзительно во всех концах.
В подворотне появляется Ракеев.
Ракеев. Э-ге-ге… Арестовать!
Появились жандармы. Офицер исчезает. В тот же момент послышался топот
Крик в толпе: «Затопчут!..»
Толпа шарахнулась, взревела.
Тесните толпу!
Пространство перед подворотней очистилось. Окна квартиры Пушкина угасли, а подворотня начала наливаться светом.
Стихло. И туг же из подворотни потекло тихое, печальное пенис, показались первые жандармские офицеры, показались первые свечи.
Темно. Пение постепенно переходит в свист вьюги.
Ночь. Глухая почтовая станция. Свеча. Огонь в печке. Смотрительша припала к окошку, что-то пытается рассмотреть о метели. За окошком мелькнул свет фонарей, послышались глухие голоса. Первым входит станционный смотритель с фонарем и пропускает вперед себя Ракеева и Александра Тургенева.
Смотрительша кланяется.
Ракеев. Есть кто на станции?
Тургенев бросается к огню, греет руки.
Смотритель. Никого нету, ваше высокоблагородие, никого.
Ракеев. А это кто?
Смотритель. Жена моя, супруга, ваше высокоблагородие.
Тургенев. Что это, чай? Налейте мне, ради бога, стакан.
Ракеев. И мне стакан, только поскорее. Через час дашь лошадей, под возок тройку и под… это… пару.
Тургенев, обжигаясь, пьет чай.
Смотритель. Тройку-то ведь, ваше…
Ракеев. Через час дашь тройку. (Берет стакан, пьет.)
Смотритель. Слушаю, слушаю.
Ракеев. Мы на час приляжем. Ровно через час… часы-то есть у тебя? Через час нас будить. Александр Иванович, угодно, час поспим?
Тургенев. О да, да, я не чувствую ни рук, ни ног.
Ракеев. Ежели будет какой-нибудь проезжий, буди раньше и дай знать жандарму.
Смотритель. Понял, понял, слушаю.
Ракеев (Смотрительше). А тебе, матушка, нечего в окно смотреть, ничего там любопытного нету.
Смотритель. Ничего, ничего… Слушаю. Пожалуйте на чистую половину.
Смотрительша открывает дверь, входит в другую комнату, зажигает там свечку, возвращается. Ракеев идет в другую комнату, Тургенев — за ним.
Тургенев. О, боже мой!
Дверь за ними закрывается.