Александр Юдин
Шрифт:
— Мог бы погибнуть.
— Что вы все о гибели говорите, товарищ Ослоповский, того и гляди, слезу пускать начнете.
— И не только потому, товарищ Юдин. Не только. Почему та же самая рота убежала из села? Почему?
Нервы не выдержали, началась ссора. Филипп Иванович Голиков рассказывает об этом так:
«В эту ночь мне впервые пришлось быть свидетелем ссоры между командиром и комиссаром. Я лежал на полатях, когда они начали обвинять друг друга в упущениях. Никогда такого еще не слышал. Разругались настолько крепко, что командир плюнул, хлопнул дверью и скрылся в горнице. Комиссар остался на кухне.
Время шло,
Я подумал, слез с полатей. На табурете сидит товарищ Юдин. Обхватил голову руками, смотрит в пол.
Заглянул в горницу. Там из угла в угол шагает комполка. Я вернулся на кухню, набрался решимости и говорю комиссару, что сейчас не до ссор, надо меры принимать, время-то не ждет. Комиссар словно бы очнулся. Вижу, злости у него против командира нет.
Потом я зашел в горницу и сказал товарищу Ослоповскому то же самое, что и военкому. Минут через пять товарищ Юдин тоже вошел туда, протянул командиру руку. Сели как ни в чем не бывало за стол и принялись обсуждать, что же делать дальше…»
Пермь и Глазов, Комарихинская и Селянка, Шабунчи и Чайковская, Тюфнята, Афонята, Васечата! Немало под этими городами и селами полегло наших бойцов. Не раз командиру полка и комиссару передавали по телефону угрозы: «Повесим». Для пленных из полка «Красные орлы» была уготована особая смерть, с издевкой, с надругательствами.
Красная Армия, благодаря заботам партии, Владимира Ильича Ленина, окрепнув и пополнившись свежими силами, развернула наступление. Полку «Красных орлов» был присвоен номер — 253.
С 13 июня 1919 года, после разгрома белых на участке Юмская, началось наступление. Начался обратный, победный путь.
В марте Александра Алексеевича Юдина избрали делегатом Всероссийского съезда Советов. В начале августа он был назначен комиссаром второй бригады 29-й дивизии.
Настала пора прощаться с друзьями-однополчанами. Их было много: Ф. И. Строганов — председатель полкового партийного комитета, А. М. Цеховский, М. Д. Ковригин, И. И. Басаргин, П. М. Тарских, И. А. Ослоповский и многие-многие другие.
Крепко обнялись друзья на прощанье, хотя вряд ли кто из них догадывался, что прощаются с Александром Алексеевичем в последний раз.
V. ЛЮДИ, ПОМНИТЕ!
Летом 1919 года Антанта направила Колчаку новые партии оружия, обмундирования, боеприпасов. Французская военная миссия передала две эскадрильи самолетов, одна из которых уже бомбила в августе военные эшелоны красных на станциях Курган и Лебяжье.
Колчак стремился создать боеспособные дивизии, которые смогли бы пойти в контрнаступление против Красной Армии: на каждых десять солдат приходилось почти по одному офицеру и по три унтера. Было преимущество перед Советами и в коннице. Колчак лично инспектировал армию, раздавал направо и налево кресты, повышал в чине.
В сентябре колчаковские войска перешли в контрнаступление. Ощутительные удары были нанесены тридцатой советской дивизии. Несмотря на упорное сопротивление, которое оказывали «штурмовым» казачьим войскам 2-й белой сибирской армии 262-й Красноуфимский полк, 266-й рабочий стрелковый полк имени Малышева и другие части, красным все-таки пришлось отступить; отступили и полки 29-й дивизии.
Но отступление войск Восточного фронта продолжалось недолго. Все резервы противника к концу октября были израсходованы. Попытки Колчака
Закрепившись на Тоболе, 3-я Красная Армия была пополнена силами, вооружением.
В селе Мокроусово, в большом каменном доме купчихи Кетовой, расположился штаб 2-й колчаковской армии [33] .
Рано утром к дежурному вошел человек в черном одеянии. Он степенно расселся на стуле и любезно попросил:
— Доложите обо мне господину полковнику Бугрову!
Унтер, дежурный, подошел к черному и впился в него глазами.
— По какому делу, откуда?
Незнакомец отвернул полу поддевки, погладил курчавую бородку и важно ответил:
33
«Этих дней но смолкнет слава». — «Ленинский путь», 1958, № 46.
— Это тебя не касается, господин унтер!
— Как, не касается?
— Да так. Веди скорее к их благородию, полковник Бугров скажет, кто я, если ты уж очень любопытен.
Унтер струсил: «Черт его знает, может, тайный агент какой!» Он повел незнакомца в штаб.
В приемной их встретил дежурный офицер. Он пренебрежительно посмотрел на пришельца, выслушав доклад унтера, сказал:
— Обождать в коридоре, в приемную не входить. Ясно?
— Так точно, — скороговоркой гаркнул унтер и быстро вышел с посетителем в коридор.
— Ты что же, знакомый полковнику будешь?
— Есть немножко, — ответил уклончиво незнакомец.
— А случаем, не от красных, не с той стороны?
— Любопытен ты очень, а еще в особом отделе служишь.
Открылась дверь, негромко сказали:
— Заходите, Елионский!
Да, это был Елионский! Скрываясь от красных, он долго жил в глухой деревушке Медвежье, недалеко от станции Голышманово. Русая бородка, картуз. С приходом колчаковцев он стал героем: его включили в список пострадавших от коммунистов.
— Здравия желаю, ваше благородие, — весело приветствовал он полковника.
— Здравствуй, Елионский! Ну, садись, рассказывай.
— Сведения, ваше благородие, отменные и проверенные.
— Не набивай цену, Елионский.
Псаломщик пододвинул стул поближе.
— Разрешите, по карте покажу, ваше благородие?
— Показывай!
— Так вот, приехал я отсюда. Здесь стык 29 и 30-й дивизий красных, причем стык почти не прикрыт. Вот здесь, по дороге на Медвежье, лес. Тут может свободно пройти эскадрон или сотня незамеченной. Эта дорога ведет к штабу второй бригады 29-й дивизии красных. Все части бригады ведут бои. А штаб сейчас прикрыт только взводом разведки и штабной командой. Можно, ваше благородие, его не только разгромить, но и захватить ночью, прямо с комиссарами. Я берусь провести.
— Прекрасно, Елионский. Если это так и операция удастся — награда тебе обеспечена. И погоны.
— Я готов, ваше благородие. Момент превосходный.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вечером кавалерийский эскадрон особого карательного отряда 2-й белогвардейской армии вышел рысью из Мокроусова. Впереди, рядом с капитаном Лисихиным, в дождевике, в надвинутой на глаза фуражке, ехал Елионский.
Штаб второй бригады 29-й дивизии располагался в пустовавшем поповском доме. Комбриг Николай Павлович Захаров и комиссар Александр Алексеевич Юдин только что вернулись из передовых частей, пили чай и негромко разговаривали.