Александровский cад
Шрифт:
– У-у-у-у!!!
Такого 10«А» в своей жизни еще не видел.
Вася развел руками, показывая, что он, мол, ни в чем не виноват. Но Лешка расценил Танькин поступок по-своему: ведь отец его со дня на день мог стать врагом не только государства, но и всего народа. Поэтому выяснять отношения он не стал. Не такой он был человек. И не так воспитан…
Сказать, что Танька потеряла покой, это значит ничего не сказать. Она сходила с ума. Ей ужасно хотелось понять, что же такого нашел ее Лешечка в этой чернявой пигалице. Действительно, новая подружка Казарина была на удивление мала ростом. Но все остальные внешние данные были, что называется, налицо.
На следующий вечер ноги сами принесли Таньку на Цветной бульвар. Но на это раз Шапилина была вооружена «до зубов». На ее груди висел новенький «ФЭД».
Она уже несколько раз прошла вдоль главного входа, когда ей на глаза попалась та самая цирковая афиша с цыганами, которую они с Лешкой видели в их последний вечер. Цирковой художник был мастер своего дела: Таня сразу узнала в девочке-гимнастке роковую соперницу.
Начать сбор компромата на своего благоверного (коим в глубине души Танька продолжала считать Казарина) она решила с афиши.
Готовясь сделать снимок, Шапилина увидела, как у служебного входа появился Лешка со своей пассией. Танька тут же переместила объектив в сторону злосчастной парочки и начала щелкать затвором без разбора, забыв, что сделать можно было только один кадр.
– Ну, я тебе покажу! – шептала она, одновременно крутя и резкость и экспозицию. – Теперь не отвертишься.
Видимо, Танышны слова телепатическим образом долетели до Лешки: он что-то сказал своей собеседнице, попрощался и быстро зашагал в сторону Петровки. А паршивка опять долго смотрела ему вслед.
Вскоре фотоснимок уже плавал в ванночке с проявителем. Танька взяла фотографию в руки. Портрет получился удачный: его можно было бы сразу наклеить в альбом и подписать «Не уходи, любимый!».
– Вот паразитка бесстыжая…
Она внимательно разглядывала соперницу.
– Ну, точно – втюрилась!
Шапилина повесила фотографию на веревку. Но затем, передумав, изорвала в клочья. В ее хорошенькой голове начал созревать план мести…
Утром Танька появилась на проходной цирка в новом для себя образе.
Вахтер сразу оробел при виде гладко прилизанной девицы с комсомольским значком на груди, фотоаппаратом на плече и газетой «Пионерская правда» под мышкой.
«Ни дать ни взять – молодая журналистка, – подумал старик. – У такой в голове только Сталин да счастливое пионерское детство».
Шапилина достала зеркальце, у которого обратная сторона была красного цвета, и повертела им перед носом вахтера, изображая важный документ.
– Спецкор Чугунова, «Пионерская правда»! – как печатная машинка отбила она свое представление.
Старый вахтер при виде стервозной «воблы» приподнялся на стуле и зачем-то отдал честь.
Танька поправила на носу явно мешающие ей очки и заглянула в бумажку.
– Тэк-с… Артисты Романовы на месте?
– Тутошки, – с готовностью кивнул вахтер.
– У меня есть ответственное поручение от нашей газеты, – все тем же командирским тоном произнесла Таня, – я должна написать очерк «Советский цирк – лучший цирк в мире». Вы согласны с этой мыслью?
– Завсегда! – отрапортовал вахтер.
– Так как мне найти артистов Романовых?
– Идите, барышня, по этому колидору прямо, пройдете тигров в клетке… не пугайтесь… дальше, значит, увидите небольшую конюшню, а рядом – комнату. Там у нас, барышня, Романовы и обитают.
– Я вам не барышня! – Шапилина сурово посмотрела на вахтера и уверенным шагом направилась по указанному маршруту. Тот усмехнулся и опустился на стул.
Танька прошла длинный коридор и оказалась возле клеток с хищниками, которые, почуяв незнакомый запах, настороженно заворчали. Увидев вблизи бенгальского тигра, она остановилась, как зачарованная, и подошла почти вплотную к клетке.
– У-у ты моя киса, красавец.
Удар лапы по прутьям и страшный рык вернули Шапи-лину к действительности. Она подняла упавший блокнот и шагнула к двери комнаты, находившейся прямо напротив клетки.
Таня одернула юбку, насупила брови, чтобы выглядеть посерьезней, и постучала в дверь.
– Входи, дорогой, не заперто! – донесся из комнаты мужской голос.
Спецкор «Пионерской правды» Чугунова распахнула дверь. Двое мужчин в красных концертных рубахах собирали реквизит.
Комната была сплошь уставлена яркими цветными приспособлениями для жонглирования, клоунады, фокусов и вольтижировки. От пестроты у Таньки зарябило в глазах.
– Здравствуйте, товарищи цыгане!
Цыгане удивленно уставились на незванную гостью. Сама она была разочарована: девочки с афиши в комнате не было.
Не дождавшись ответного приветствия, Танька пошла в наступление:
– Репетируете? Это хорошо!
Она по-свойски прошлась по костюмерной, а затем пожала руки оторопевшим артистам.
– Эй, ты чья будешь? – спросил Таньку один из цыган.
– Ой, я и забыла! – Шапилина смутилась и представилась: – Чугунова Фекла, «Пионерская правда».
– Ну и что? – мрачно спросил другой.
– Как «что»! Вы – герои моего репортажа «Советский цирк – лучший цирк в мире». Вы согласны с этой мыслью?
Цыгане переглянулись.
– Э нет! – запротестовал первый. – Нам некогда. Да и начальство нам не разрешает…
– Ой, да вы не волнуйтесь! Я вас не задержу, пара вопросов и фотография.
Танька села на стул и открыла блокнот.
– Кстати, а где ваша молодая артистка?
– Работает на манеже.
– Вот и хорошо. Я ее там и сниму – прямо во время репетиции. Правда, неожиданно?