Александровский cад
Шрифт:
В глазах Петра Саввича мелькнули веселые искорки. Алексей хотел поинтересоваться, откуда о его деятельности известно какому-то генералу, но Шапилин приказал водителю:
– Останови, Степа. Мы приехали…
Казарин выглянул в окно. Машина притормозила возле знаменитого здания на площади Дзержинского.
– Иди, тебя уже ждут.
Алексей послушно вышел. Он уже поднимался по ступенькам второго подъезда, когда в машине опустилось стекло и Шапилин поманил его пальцем. Алексей подошел, нагнулся к окошку, а Петр Саввич взял его за пуговицу гимнастерки:
– Алексей, и на этот раз я тебя прошу, как тесть, как отец твоей жены, – без самодеятельности. Я Moiy на тебя надеяться?
– Само собой, – хитро улыбнулся зять.
Открыв входную дверь своей квартиры, Владимир Константинович первым делом обнаружил записку, приколотую иголкой к обоям в прихожей. В ней сын сообщал, что они с Танькой вернулись, но не понимают, куда он запропастился. Причем слова «с Танькой» и «вернулись» были подчеркнуты. Владимир Константинович улыбнулся, подошел к шкафу возле кровати, поменял белье и гимнастерку, завернул в газету йод, вату, бинты, добавил к ним на кухне кое-какие продукты и уже направился к двери, как вдруг его взгляд привлек камень, лежащий на полке. Это был минерал округлой формы черного цвета с перламутровыми прожилками. Владимир Константинович тронул его указательным пальцем. Камень закачался как неваляшка и постепенно замер в том же положении. Казарин положил минерал в карман, выключил свет в квартире и вышел в коридор…
Миновав кремлевский КПП у Спасских ворот, он повернул на Васильевский спуск, перешел мост через Москву-реку и направился в сторону Замоскворечья. Через полчаса Владимир Константинович неторопливой походкой вошел в кладбищенские ворота Донского монастыря и двинулся по аллее к маленькой церквушке. Остановившись перед входом, он снял фуражку, украдкой перекрестился и толкнул массивную дверь.
Купив свечку, Владимир Константинович поставил ее к аналою, а затем перешел к алтарю. Какое-то время он стоял неподвижно, внимательно разглядывая главный иконостас, потом двинулся к выходу.
Пропетляв некоторое время по кладбищенским дорожкам, Казарин, наконец, свернул на маленькую тропинку и оказался у разрытой могилы. Оглядевшись по сторонам, Владимир Константинович подошел к двум могильщикам, копавшим глубокую яму.
– Бог в помощь, – окликнул он работяг.
– И тебе, служивый, – не отрываясь от работы, отозвался один из них.
– Мужики, разговор имеется.
– Если урной – литр, гробом – три, – все также продолжая кидать лопатой землю, обозначили свою цену рабочие.
Казарин кашлянул в кулак.
– Сойдемся. Только мне не могила нужна.
Наконец они перестали копать и недоуменно посмотрели на Казарина. Тот, что был поздоровее, вылез из ямы и окрикнул зазевавшегося коллегу:
– Работай, чего встал?!
Затем он сел на край могилы, лихо воткнул лопату в сырую землю и исподлобья взглянул на Казарина:
– Ну, излагай…
Алексей и молодой капитан НКВД спрыгнули с трамвая на углу Большого Толмачевского переулка и, пройдя метров сто, оказались в Ордынском тупике, где накануне произошел бой из-за англичанки. Капитан отошел в сторонку и стал хмуро наблюдать за действиями Казарина, время от времени поясняя:
– Наши ее вели от самого «Метрополя»… Вот тут она свернула… А вот тут появились эти…
Алексей огляделся и спросил у энкавэдэшника:
– Кто первый начал стрелять?
– Они, конечно!
Казарин подошел к стене дома и увидел следы от пуль.
– Куда они ее потащили?
Капитан нехотя махнул рукой вглубь переулка.
– Туда…
Алексей зашагал в указанном направлении, оглядываясь по сторонам. Вскоре его внимание привлек угол стены возле подворотни, тоже весь в выбоинах от пуль. Капитан заметил это и опередил вопрос Казарина:
– Туда она и шмыгнула. Там тоже все излазили. Как сквозь землю провалилась. Хотя двор глухой, подъезд глухой…
Алексей зашел в старый двор-колодец, зачем-то хлопнул два раза в ладоши, послушал эхо, и начал осматривать метр за метром. Так он добрался до заколоченной двери старого подъезда. Нагнулся, пощупал на земле какие-то темные пятна и вдруг, свистнув, поманил пальцем пацана лет десяти, все это время делавшего вид, что ремонтирует велосипед, а на самом деле умирающего от любопытства.
– Иди-ка сюда, гвардеец. Парень с опаской приблизился.
– Чего?
– Что там? – Алексей показал пальцем на заколоченный подъезд.
– Склад дровяной, – мальчишка шмыгнул носом и подтянул штаны. – А что?
– Открыть можешь?
Глаза у дворового аборигена забегали. Немного подумав, он решительно двинулся за угол.
– Я сейчас.
Где его черти носили следующие пять минут, стало ясно, когда внутри заколоченного подъезда скрипнул засов, дверь медленно распахнулась и в проеме показалась знакомая фигура. Мальчишка вновь шмыгнул носом, поправил штаны и заговорщически зашептал:
– Только я вам ничего не показывал, меня дядя Миша убьет.
Лешка присел на корточки, потрепал по голове своего добровольного помощника и тоже шепотом спросил:
– А кто такой дядя Миша?
– Дворник наш. Ух, вредина…
По глазам мальчишки было понятно, что с дворником дядей Мишей его связывают хоть и давние, но далеко не простые отношения. Казарин, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, протянул герою ладонь.
– Спасибо тебе. И ничего не бойся, мы тайны хранить умеем.
А когда довольный пацан вернулся к велосипеду и опять сделал вид, что ничего не видит, Казарин обратился к капитану:
– Значит, говоришь, двор глухой, подъезд глухой… Скажи лучше, кто из ваших пытался достать англичанку?
– Первым за ней рванул Неклюдов, – наморщив лоб, вспомнил капитан. – А что?
– Он что, идиот?
– В каком смысле? – не понял энкавэдэшник.
– Да в самом прямом, в идиотском! Нашел в кого стрелять!
Капитан прищурил глаза и вызывающе осмотрел Ка-зарина с ног до головы.