Алена и Тридесятое царство
Шрифт:
– Я врать не буду! – Категорично заявила я.
Посмотрев на мое упрямое выражение лица и сообразив, что по- хорошему уговорить не удастся, Рыжик махнул лапой.
– Ну и ладно. Тогда вносим некоторые коррективы. Ты сидишь нагая в реке, а за тебя врать, так уж и быть, буду я.
Только я собралась поинтересоваться, в каком-таком виде я должна сидеть в реке, как громкий возглас Борьки направил мои мысли в другом направлении.
– Алена! Да ты снова стала на человека похожа! – Борька от восторга подпрыгнул на всех четырех лапах. – Ай да тетка, ай да молодец!
Видя такие несуразные проявления восторга, я насторожилась и посмотрела по сторонам. Почувствовав непонятную тяжесть, я рукой дотронулась до головы и с чувством чертыхнулась. Еще вчера отчекрыженные волосы, снова каким-то чудесным образом отрасли по самое не балуйся. Я в растерянности перебирала пряди, не зная как быть.
– Не балуйся! – Строго прикрикнул Борька. Оставь волосы на месте, где им и положено быть. Ну-ка Рыжик, отбери у нее ножик!
Подбежавший Рыжик моментально растеребил узелок и выудил оттуда ножик. Наклонившись ко мне, он успокаивающе промурчал на ухо:
– Не переживай ты так. Вот переберешься в царские палаты и делай что хочешь. Хоть налысо побрейся. Но только после того, как царевича охмуришь! А сейчас не горюй, я тебе немного помогу. – Усевшись сзади, Рыжик моментально заплел волосы в тугую косу.
Одобрительно посматривавший в нашу сторону Борька, подал ему ленточку, и моя коса украсилась синим бантиком.
– А теперь пошли, и так уже задержались. Придется бегом добираться. – Скомандовал Борис.
Разделившись, коты взяли меня в клещи. Впереди рыжей молнией несся Рыжик, а сзади сердито сопел Борька. Я бежала как могла, стараясь не отставать от шустрого кота. И как он может так быстро носиться по лесу в своих казаках? Уму не постижимо!
Наконец Рыжик остановился и скомандовал:
– Прибыли. Кидай здесь свой узелок и раздевайся.
– Чего? – Нахмурилась я. – Сейчас я тебе так разденусь, мало не покажется!
– Ты же всю одежду замочишь. – Попытался объяснить Рыжик.
– А так я буду в чем мать родила перед целой оравой мужиков?
– Аленка, ну как ты не понимаешь. Ты же этим сразишь их сразу на повал!
– Я сейчас тебя сражу наповал. Чтоб в следующий раз думал, какие глупости болтаешь. – Пригрозила я Рыжику.
– Ладно, не хочешь раздеваться, лезь так. – И Рыжик подтолкнул меня к крутому берегу небольшой речушки, практически не видной из-за густых и высоких кустов, росших по ее берегам.
– Рыжик, что за бред! Меня здесь никто и никогда не найдет.
Пока мы препирались с Рыжиком, Борька уже развязал узелок с вещами и сейчас очень аккуратно развешивал вещички, собранные мне в дорогу теткой Агафьей, по окрестным кустикам. Особенно весело смотрелись кружевные панталончики, закинутые предприимчивым Борькой повыше на дерево и сейчас гордо развевающиеся на ветру, словно флаг.
– А это еще зачем? – Открыла я рот.
– Для антуражу! – Важно ответил Борька.
– Шубись! Царевич едет! – Заорал Рыжик, со всей дури толкая меня в спину.
Проломив кусты, я полетела кубарем, совсем чуть-чуть не долетев до реки и оставшись висеть над водой, кусая губы от боли и распиравшей меня злости на рыжего кота. Моя длиннющая коса за что-то зацепилась и я теперь болталась между небом и рекой, как непонятно что.
– Немедленно освободите меня! – Заорала я, что было сил.
В этот момент, словно по заказу, послышался стук копыт и веселый мужской голос поинтересовался:
– Милая дама, если вы сообщите мне, кто держит вас в плену и где вы находитесь, я несомненно приду к вам на помощь!
Плюнув на план, тщательно разработанный Рыжиком, я закричала:
– Молодой человек, если вы посмотрите по сторонам, то в кустах, окружающих вас увидите существенную брешь. Вот где-то там меня и следует искать. И если можно, поторопитесь, пожалуйста, а то я скоро совсем без скальпа останусь.
– О-о, так вот вы где?! Держитесь, сейчас я вам помогу!
Через минуту рядом со мной повисла пеньковая веревка и я схватилась за нее рукой, пытаясь подтянуться. И почему я прогуливала уроки физкультуры в школе? Как бы мне сейчас пригодилось умение карабкаться по канату! К счастью, веревка потихоньку поползла вверх, и уже через несколько минут я увидела у своего лица, протянутую мне руку. Резкий рывок, и вот я уже стою на дороге, отряхиваясь от налипшей грязи.
– А вот это безобразие держало такую шикарную косу. – У моих ног упала крепкая, узловатая коряга. Не удивительно, что я не долетела до земли, вернее до реки. Коряга оказалась безумно тяжелой и, пнув ее для порядка, я подняла глаза на своего спасителя.
Рядом со мной стоял молодой парень, лет двадцати двух – двадцати пяти, с добрым веснушчатым лицом и озорной челкой, постоянно спадающей ему на удивительно яркие голубые глаза. На нем была сатиновая, светло-бежевая рубаха на выпуск, кожаный поясок и темно-коричневые штаны. Гнедой конь, удивившись отсутствию внимания к своей особе, настойчиво тыкался мордой в его спину.
Парень так внимательно рассматривал меня, что я уже начала опасаться, что у меня вырос хвост или еще чего похуже. В этот момент кто-то дернул меня за косу и уже через мгновение волосы рассыпались по спине, а передо мной появился довольный Рыжик с голубой ленточкой в лапах.
– Позвольте представиться, – Расшаркался кот. – Перед вами принцесса Алена из Далекого Королевства.
– Да? А где же ваша свита? – Недоверчиво поинтересовался парень.
– А свита наша разбежалась при виде свирепых разбойников, населяющих здешние леса. К сожалению и вещи наши тоже, остались в руках у разбойников. – Предвосхищая следующий вопрос, сообщил Рыжик. – А с кем мы имеем дело?
– Иван, вот ты где! Зачем же ты ускакал вперед? Я без тебя как без рук!
К нам подскакала кавалькада из всадников, впереди которых, на белом, без единого пятнышка коне, сидел молодой парень в богатых одеждах. Красные кожаные сапоги без каблука, льняная рубаха с нарядной вышивкой по вороту и рукавам и кожаный, плетеный пояс, с металлическими заклепками. Этот парень, с высокомерным выражением лица, был чем-то похож на моего спасителя. Те же светлые волосы, та же непослушная челка, но абсолютно другие губы и цвет глаз не небесно-голубой, как у Ивана, а белесовато-серый. Да и выражение его лица было далеко не такое безмятежно-доброе, а скорее высокомерно-презрительное.