Алешкина любовь. Простая история.
Шрифт:
— А знаете, нравится она мне! — вытирая выступившие от смеха слезы, сказал Данилов Лукашову. — Есть у нее и голова на плечах и хватка.
Сашка ощупью вошла в избу, зажгла свет и села, сложив на коленях руки. На лице ее застыло выражение недоумения и испуга.
Посидев так несколько мгновений, она бросилась к печке и растолкала спящую там старуху.
— Мамань, а мамань! Проснись же! В председатели меня выбрали!..
—
— Господи! Да за что же это тебя в такие мялки сунули-то? Чем ты у бога провинилась?! — запричитала она, и тут же перешла на ругань. — Небось сама опять поперед других сунулась? Вода у тебя во рту не держится! Все туда лезешь, во что сам черт не играет!
— Ай! — с досадой отмахнулась Сашка и снова отошла к столу.
А с печи неслось:
— Так тебе и надо, дурехе! Сидела бы тишком да помалкивала. Языком масло не собьешь! Твое дело вдовье, стороннее… Мыслимое ли дело…
— Ну, хватит! — попросила Сашка.
— А, не любишь! Умна больно стала! Нет чтобы с матерью родной посоветоваться…
Крик петуха разбудил ее утром… Несколько мгновений она еще находится под впечатлением сна, и смутная улыбка не сразу сходит с ее лица.
Но вот в сенях затопали шаги, вошла мать с охапкой дров, с грохотом швырнула их возле печи…
— Поздняя пташка глазки продирает, а ранняя носок подчищает… Вставай, что ль, горемычная…
— Знаешь, мамань, какой сон мне приснился, — протяжно сказала Сашка… — Уж до того чудной!
— А ну, а ну! — живо отозвалась Василиса, с готовностью оборачиваясь к ней.
Сашка посмотрела на нее и… застеснялась…
— Да нет… не стоит… — И вслух подумала: — Как же мне жить-то теперь? Спросят, ну, что делать, председатель? А я что скажу?
— Думай, голова, картуз куплю! — насмешливо ответила Василиса.
Утром в доме Лыковых за столом собиралась вся семья: сам хозяин Егор, его жена Ксения, пышная, болезненно рыхлая женщина с заплывшими глазами, Верка — дочь, еще статная, румяная, но уже начавшая полнеть, зять Виктор и сын Иван, рослый кудрявый парень лет тридцати.
Иван с измятым, припухшим лицом сел за стол в нижней рубахе. Стакан чая, поданный матерью, он вяло повертел в руках и поставил на стол.
Егор неодобрительно покосился на него:
— Что, трещит башка-то?
— Нельзя же, Ваня, каждый день гулять, надобно и передых иметь, — робко сказала мать.
— А что еще делать остается? Скукота!
— А ты женись, вот и не будет скучно, — фыркнула Верка.
— Дура! — равнодушно ответил
— Мы-то, слава богу, в достатке живем! Грех жаловаться! — несколько задетый, вмешался Егор.
— А вам, видно, и всего-то свету в окошке — только свой двор. А клуба нет. Радио тоже, кино — раз в месяц. Разве это жизнь?!
— А вот подожди, новая председательша устроит нам такое кино — живот надорвешь, — засмеялся Виктор.
— Какая председательша? Бабу привезли?
— Как же, привезли! Свою королеву отыскали. Тебе, брат, хорошая знакомая, — подмигнул Егор.
— Сашка, что ли? — удивился Иван. — Ничего… Она баба теплая…
— Тьфу! Бесстыдники! — заругалась Ксения, — За столом про такое…
— А неплохо, ежели б ты ее приструнил как следоват… — встрепенулся Егор. — Чтоб она у нас вот тут была… — сжал он крепкий кулак.
— Это можно! — польщенно усмехнулся Иван. — Я на нее петушиное слово знаю…
Егор, довольный, захохотал и крепко хлопнул его по плечу:
— Давай, сынок! Пусть знают нас, Лыковых!
А Сашка в это время тоже сидела за столом и слушала поучения матери, уныло кивая головой.
— Перед народом не возносись, но и себя не роняй. Зубы попусту не скаль — имей сурьезность… А Ваньки Лыкова чтоб тут больше и духу не было… Слышь, что ль?
Сашка искоса взглянула на мать и ничего не ответила.
В это время в сенях снова затопали, дверь распахнулась и в избу влетели две бабы.
— Сашка! Айда в Кисловку! — задыхаясь, выпалила одна.
— Кашемир привезли! — добавила другая…
— Когда? Кто сказал? — встрепенулась Сашка.
— Дарья вечор там была… Скорее, а то знаешь, со всей округи народ повалит…
Сашка вскочила из-за стола, заметалась по избе, надевая валенки, полушубок.
Стала уже заматываться платком и вдруг встретила строгий и насмешливый взгляд матери.
— Не, бабоньки, ступайте одни, — сразу остыв, сказала она не без сожаления.
— А-а, — протянула одна и захихикала. — А я и запамятовала. Ты ж теперь у нас всему делу голова!
— Ну-ну! Соображай, — добавила, смеясь, и другая. — А мы побегли!
— Валяйте! — махнула Саша рукой.
Бабы выбежали. Сашка переступала у двери с ноги на ногу.
— Что ж, поди, в правление надо идти? — уныло подумала она вслух.
Колода карт разложена на столе. Рядом — вся внимание — примостилась Сашка.
Авдотья, рослая женщина лет сорока пяти, певуче и проникновенно, как все гадалки, объясняет ей: