Алешкина любовь. Простая история.
Шрифт:
— На ферме дорогу из ваших кто-то спрашивал.
— А я к тебе завтра собирался.
— А я сама пришла. — И снова ласковая улыбка осветила ее лицо; потом, задумчиво покачав головой, она добавила: — Вот уж не думала, не гадала, что со мной такое может случиться!
— Ах ты Зинка, Зинка! — словно забыв обо всем на свете, Алешка потянулся к ней, чтобы обнять ее, но Зинка испуганно отпрянула.
— Ой, да что же это? — засмущалась она вдруг. — Смотрят на нас.
Алешка оглянулся и только сейчас увидел, под каким перекрестным
Но, странное дело, на этот раз он нисколько не смутился.
— Ну и пусть! — махнул он рукой.
И каким-то новым для него, свободным и смелым движением обнял Зинку за плечи. И так они прошли мимо всех, не таясь и не смущаясь, прямо в степь.
А оставшиеся долго смотрели им вслед и молчали.
Простая история
В колхозе «Заря» было три деревни, сто двадцать шесть дворов, восемьдесят девять трудоспособных колхозников и шестнадцать председателей. Выбирали семнадцатого…».
И сразу разноголосый гомон, протестующие крики:
— Не хотим! Не желаем!
— Хватит, покаруселили!
— Надоели эти варяги!
— Пущай Гуськов остается, и баста!
— Лыкова! Лыкова хотим! — надрывается Гуськов, тощий мужичонка лет сорока, с рыжеватой бородкой.
Председательствующий — бригадир Егор Лыков, — крепко сколоченный мужчина лет пятидесяти, с грубыми чертами лица, непонятно усмехается и неторопливо постукивает карандашом по графину.
Инструктор райкома Лукашов, черноволосый, худощавый, лет двадцати восьми, хмурится. Сидящий рядом с ним красноносый человечек возбужденно, округляя глаза, вполголоса говорит ему:
— Что это такое? Ведь это же стихия! Пораспустили мы народ, Иван Николаевич! Пораспустили — до безобразия!
— Ничего. Покричат и выдохнутся! — невозмутимо отвечает Лукашов и встает.
Обождав, когда шум несколько утих, он начинает:
— Товарищи, райком готов признать свою ошибку с прошлым председателем. Но ведь мы же сами предлагаем заменить его. Товарищ Флягин, — жест в сторону красноносого, — наш старый кадровый работник. Он успешно работал на ответственных должностях в райпромкомбинате, в «Заготзерно», в райисполкоме, на молокозаводе…
— А вы расскажите, за что его оттуда выгнали? — спросил кто-то.
— Товарищ Флягин ушел по собственному желанию, — строго возразил Лукашов.
— Не стал, значит, дожидаться, пока вышибут? Хитер!
Собрание грохнуло смехом… Лукашов вытер вспотевший лоб…
Темная зимняя ночь. По ухабистой дороге ползет «газик». Шофер старается вести машину осторожней, чтоб не разбудить спящего на соседнем
— Ого! Второй час. Где мы?
— Кисловку проехали…
— Только? Побыстрее не можешь? — ворчливо спросил он шофера.
— Так вы ж спали.
— А это мое дело, спать мне или глаза таращить. А твое — побыстрее до города добраться…
Шофер дал газ, машина запрыгала по наледям, и сосед его судорожно вцепился в скобу впереди сиденья… Какое-то время они ехали так. Шофер еле заметно усмехался и гнал машину все быстрее, а пассажир, вцепившись в скобу, упрямо молчал, искоса поглядывая на шофера. Наконец не выдержал, махнул рукой.
— Хватит, доказал! — и засмеялся…
Машина пошла тише…
— И вообще, что за охота вам всю ночь трястись? — сказал шофер. — Заночевали бы в «Заре», отдохнули…
Мужчина сладко зевнул, похлопал по рту ладонью.
— Ладно… будь по-твоему…
Машина въезжает в село… В домах — ни огонька. Даже собаки не лают.
Остановившись возле какого-то дома, приезжие вышли из машины и постучались…
Ответа не было, только забрехала собака у соседей.
Они постучали посильнее. Тишина.
— Вот видишь, неудобно получается, спят люди…
Вместо ответа шофер забарабанил обоими кулаками что было силы. Залаяли еще две собаки…
— Хватит! Пошли! — мужчина решительно зашагал к машине. Шофер, бурча что-то себе под нос, двинулся за ним. Хлопнув что есть силы дверцей, он сразу рванул машину с места.
— Ладно, не злись, доедем как-нибудь, — похлопал его по руке мужчина…
Машина миновала последние дома на улице, и тут показался большой дом на отшибе. Во всех окнах его горели огни и метались тени.
— Ну вот! — засмеялся шофер. — А мы и не догадались… Собрание идет, должно быть…
— А ну-ка, ну-ка, давай заглянем! — оживился мужчина.
— Да стоит ли, Андрей Егорыч. Что вы, собраний этих не видели?
— Поворачивай, поворачивай!
Машина повернула к дому.
Появление их в школе, где происходило собрание, было сразу же замечено: по рядам колхозников покатился говорок, все стали оборачиваться на вошедших, и только Лукашов продолжал говорить:
— Вы хотите, чтобы Лыков из заместителей стал председателем. Я не понимаю этого. Сами же говорили, что вместо того, чтоб помогать старому председателю, он больше о своем личном хозяйстве беспокоился.
— Миленький! — вскочила какая-то женщина. — Да Лыков нам уже не страшен. Он себе нахапал уже сколько надобно. Нам новый человек страшнее, потому как ему с самого начала хозяйством обзаводиться надо.
Грянул смех, посыпались возгласы.
— Ай да Сашка!