Алешкина любовь. Простая история.
Шрифт:
— Как хотите, — отрывисто сказал Данилов.
И Сашка замерла на месте, глядя на этот огонек.
Вот он медленно двинулся по комнате. Вперед, назад. Вперед, назад. Остановился. Опять двинулся вперед. Снова остановился и… медленно стал приближаться к ней.
И когда Данилов остановился, вплотную подойдя к ней, она невольно встала ему навстречу.
И тут снова зажегся проклятый свет!
Оба одновременно взглянули на лампочку: он с бешенством, она в отчаянии.
Потом их глаза встретились.
А когда пауза стала слишком долгой, Сашка поняла: если человек так медлит, вряд ли он решится. А если все же решится, то непременно пожалеет потом об этом. И тогда она, легонько вздохнув, сказала будничным голосом:
— Ну хватит! Согрелась я. Пожалуй, идти пора, может, помочь надо Мише.
Данилов помолчал мгновение, и… кивнул головой. Сашка направилась к дверям. Данилов за ней. Когда она вышла, он погасил за собой свет.
И снова трясется по дороге «газик». Данилов и Сашка молчат.
Машина въехала в деревню. Остановилась у Сашкиного дома. Оба молча вышли из машины и направились к крыльцу.
— Ну прощайте, Андрей Егорыч! — сказала Сашка, останавливаясь и протягивая руку.
— Ну почему же «прощайте»? — пробормотал Данилов. — Не завтра ведь уезжаю, увидимся еще.
— Нет, — качнула головой Сашка. — Не увидимся. Много добра вы сделали для меня, Андрей Егорыч. Спасибо вам за все! — Она слегка поклонилась ему. — Хороший ты мужик, умный… сердечный… — Тут она приблизилась к его уху и докончила: — А не орел! Нет! — и убежала в избу.
Данилов усмехнулся и невесело, как бы с упреком, покачал головой: то ли упрекая себя, то ли Сашку.
Потом он снова сел в машину, и она тронулась.
Они уже выехали в поле, как вдруг он схватил шофера за плечо…
— Остановись, Миша!
Машина стала. Шофер оглянулся на него.
— Забыли чего?
— Да. Сейчас, одну минутку. Посвети-ка фарой.
Данилов вышел из машины, стал перед фарой, достал тетрадь из полевой сумки и стал что-то писать в ней.
…Сашка сидела за столом, подперев голову руками и держась за щеки.
Василиса, возясь у печки, ворчала:
— Язык, что ли, проглотила! Ну, чего молчишь? Рассказала бы хоть, где была, чего видела…
Сашка как будто не слыхала ее,
— Вот они, нынешние-то, — продолжала Василиса. — Нет чтоб матерь родную уважить, поговорить со старым человеком…
Вдруг открылась дверь, и вошел шофер.
— Вот, Андрей Егорыч просил передать вам, — подал он ей сложенный листок.
— Где он? —
— Ничего. Просто велел отдать. Он меня там ждет. До свиданья! — И шофер вышел.
Сашка развернула листок. Это была рекомендация в партию.
«Я, Данилов Андрей Егорович, член КПСС с 1941 года, партбилет № 038426, рекомендую в члены КПСС Потапову Александру Васильевну. Я знаю ее как человека, глубоко преданного делу строительства коммунизма…».
Дальше Сашка не смогла читать. Глаза ее заволоклись слезами, и она бессильно опустилась снова за стол.
— Ты чего?! Что стряслось? — забеспокоилась Василиса.
— Дура я! Баба! — всхлипнула Сашка, закрывая лицо.
И вот снова пришло лето. Оглушительно чирикают воробьи на новеньком скотном дворе. К куче навоза подошел Гуськов и с увлечением принялся раскапывать навоз в поисках червей. Он не сразу заметил появление Сашки с Лыковым. И, так как бежать было поздно, он на четвереньках подобрался к старой бочке и спрятался за ней.
Однако Сашка все-таки увидела его. Она подошла к бочке. Оказалось, что Гуськов, даже сидя за бочкой, продолжал копать червей.
Сашка присела, так же как и он, на корточки.
— Попадаются? — серьезно спросила она.
— Ничего. Идет дело, — невозмутимо отозвался Гуськов.
— Эх, Гусек, Гусек! — вздохнула Сашка, подымаясь. — И когда ты только за ум возьмешься?
— А что? — Гуськов тоже поднялся.
— Не понимаешь? — с какой-то горечью спросила Сашка. В это время мимо проехала машина. Сашка машинально проследила за ней и слегка оживилась: — Ну, хочешь на шофера выучиться? Сереге с Петькой осенью в армию идти, так все равно надо им замену готовить. Хочешь?
— Не могу, — крутнул головой Гуськов.
— Почему?
Гуськов вместо ответа шагнул и дохнул на нее. Сашка невольно отшатнулась, замахала руками.
— Да-а, — протянула она. — Отвыкать придется!
— Не пойдет! — коротко ответил Гуськов и пошел прочь.
— Нет, врешь! — яростно закричала вслед Сашка. — Еще как пойдет! Я теперь с тебя с живого не слезу! Я из тебя человека сделаю! Попомни это!
И, рассерженная, вернулась к Лыкову, которого оставила перед этим.
— Ну, чего ухмыляешься? — сердито буркнула она, заметив на его лице усмешку. — Не веришь, что из него толк выйдет?
— Не знаю, не знаю, Лександра Васильевна! — со вздохом ответил Лыков. — Боюсь, плохой из меня теперь отгадчик…
— То-то же! — победно усмехнулась Сашка.
Лыков искоса посмотрел на нее сузившимися глазами и спросил:
— А скажи мне, Лександра Васильевна. Ну, я свою линию в жизни гну, ты — свою. А все-таки чем же тебе слаще моего, если оба мы бобылями остались? А?