Альфа Центавра
Шрифт:
В сознании привычно опустилась черная туча. …И почему я вспоминаю об этом, когда все, вроде, хорошо? Наверное, чтоб не расслаблялась… вот, если б не видеть каждый день его гнусную рожу… а у меня ж теперь куча бабок! Я могу свалить отсюда хоть завтра!.. Нет, надо немножко потерпеть – закончу курсы и тогда уж рвану в Москву! Там народу много – там меня даже менты не найдут… да искать никто не будет… На месте черной тучи расцвел огромный сказочный цветок; среди его лепестков возникли шикарные дома, яркие огни, красивые люди – все то, что Олеся называла «настоящей жизнью», в отличие от серого и тусклого
Она еще продолжала по инерции смотреть на дверь подъезда, когда та внезапно распахнулась и из полумрака появилась девушка с длинными темными волосами; правда, они были по-домашнему собраны в хвост, но не узнать ее Олеся не могла – слишком хорошо она изучила фотографию в паспорте. Олеся замерла; да, она ждала именно этого момента, и только сейчас поняла – это был такой же экстрим, как доводить отчима. …Хотя с отчимом опаснее, а эта дурында меня и в лицо-то не знает…
Девушка явно кого-то ждала, поэтому Олеся спокойно рассмотрела ее модные джинсы; аккуратную, но не маленькую грудь, затянутую в лифчик, который вызывающе проступал под тонкой футболкой с непонятными английскими словами, а босоножки на высоком каблуке делали ее ноги еще длиннее и еще стройнее, чем в реальности. …Сука!.. – в это определение Олеся вложила, и восторг, и зависть, и чувство социальной справедливости, родственное тому, что, наверное, испытывали революционные матросы, ворвавшись в беззащитную роскошь Зимнего Дворца.
– Ань! – девушка вскинула руку.
Олеся «стрельнула» взглядом вдоль дома и увидела вторую девушку, которая обернулась на голос и пошла навстречу первой; они обнялись, поцеловались, не касаясь друг друга губами. …Лучшие друзья – колбаса и волчий член… – злорадно оценила их Олеся. Девушки стояли близко, и она прекрасно их слышала.
– Анька, пипец! – трагически произнесла Маша Зуева.
– Маш, вся наша жизнь – пипец, – вторая театрально вздохнула, – чего случилось?
– Давай, покурим. А то у меня и курить нечего.
Других лавочек поблизости не было, и они уселись рядом с Олесей; той даже пришлось подвинуться.
– Прикинь, – продолжала Маша, прикуривая у подруги, – у меня вчера сумку тиснули.
– Да ты что?! – Аня всплеснула руками.
– …и где? В нашей любимой кафешке! А, между прочим, все из-за тебя.
– Ты чего, с дуба рухнула? – Аня поперхнулась дымом, – я-то тут причем?
– Притом! Я с Крыловым поспорила, что ты к Ильичу на дачу поедешь, а ты…
– Да не нравится мне этот старый козел! – перебила Аня, – я ж тебе сто раз говорила!
– Так мы спорили не то, что ты трахнешься с ним, а просто поедешь – у него же прикольно; к тому ж еще Катька со своим «клоуном» собиралась, Вика… короче, чего теперь об этом говорить? – Маша махнула рукой, – а спорили на стакан водяры. Я ж хотела поглядеть, каким Крылов со стакана будет – ну так, чтоб знать на будущее, а пришлось самой тянуть; прикинь – я и стакан водки! Я блевала дальше, чем видела!.. Домой он меня привез реально никакую; под дверью стоим, а сумки с ключами нет!..
– Может, официантки нашли? Они ж тебя знают – спроси.
– А я чего подорвалась с утра пораньше, как ты думаешь? Но тут… – Маша вытащила Олесин пакетик, – во! Все документы и ключ подкинули; значит, остальное, как я понимаю, ушло безвозвратно. Телефон
– Если EMEI знаешь, могут найти…
…Какая ж я умная девочка!.. – Олеся чуть не показала подругам язык, но потом Аня произнесла фразу, заставившую ее вздрогнуть:
– Ты EMEI напиши, а я ментам своим скажу – пусть реально поищут, а не как обычно… слушай, а ночевала ты где? Неужто с Крыловым?
– Еще чего! – Маша засмеялась, – у меня папка – мудрый человек. Он, когда уезжал, соседке запасной ключ оставил; пусть, говорит, будет, а то дочь загуляет, посеет где-нибудь; и ведь в точку!.. Одно, блин, плохо – соседка видела, какой я была вчера; она сознательная – может и настучать…
– И чего? – удивилась Аня, – твои, прям, примчатся из-за бугра тебя воспитывать!
– Да никто меня воспитывать не будет – что я, маленькая? Отец мне доверяет, просто… – Маша затянулась, формулируя мысль, – просто неудобняк. Ладно, тут есть еще другая проблема – бабла у меня осталось стошка с мелочью.
– Неужто с Крыловым пропили? – делано изумилась Аня.
– Дура, блин… пропили б – не обидно. Я вчера перевод от отца получила и сразу все баксы поменяла – ну, так они в сумке и остались, – Маша вздохнула, – прикинь, он вчера прислал, а я сегодня позвоню – все, папуля, кончились; а если еще соседка капнет – вот, тогда он и примчаться может. А что? Дочь пьяную домой притаскивают, все деньги пропила… шучу – не подумает он так, конечно. Слушай, если серьезно – не знаешь, у кого б стрельнуть штук пять на пару недель?
– У меня бабок нет, сама знаешь, – Аня вздохнула.
– Я у тебя и не прошу; я спрашиваю – у кого можно! – Маша бросила под ноги «бычок» и наступила на него, – вот, к примеру, тот же Ильич – как думаешь, даст?
– Ну, если ты ему дашь, то и он тебе…
– Да пошел он в таком случае! Я не на помойке себя нашла, чтоб спать за бабки!..
– Слушай!.. – Аня вытаращила глаза, будто внезапная мысль расперла ей голову, – а тряхни квартирантов! Пусть вперед отдадут – им-то без разницы, как платить.
– Блин! – Маша хлопнула себя по лбу, – как я сама не доперла! Пусть где хотят, там и берут!.. – встала она решительно, но тут же скривила смешную рожицу, – только пошли вместе, ладно? Я ж не умею скандалить, сама знаешь.
– Пойдем, – Аня тоже встала, и они направились… в соседний дом.
…Это ж у нее две хаты, что ли?.. – Олеся смотрела вслед девушкам, – о, живут люди!.. А я всю жизнь сижу в одной комнате, и ничего… – возникшая, было, робкая жалость к человеку, которого она оставила совсем без денег, сменилась злорадством, – надо вас, буржуев, учить, чтоб жизнь медом не казалась… блин, по тридцать штук присылать – не хило! Почему, вот, мне отец не шлет? Не, я понимаю – хату оставил, но в той хате тоже надо на что-то жить!.. Хотя если б он от мамки не свалил, может, и я сейчас так же жила… – Олеся вздохнула – это «если б» портило всю картину, – а, насчет ментов я не врубилась – Анька что, мент? Хотя… – она вспомнила лейтенанта в мини-юбке, – блин!.. А чего, блин? Я ж ничего не сделала! Пусть докажут!.. Тем не менее, наличие связи между девушками и милицией вносило определенный дискомфорт, и Олеся принялась просто фантазировать, ставя себя на место Маши – теперь это стало гораздо проще, нежели вчера, когда она еще не видела ее вживую.