Альфа Эридана

Колпаков Александр Лаврентьевич

Только двадцать лет прошло в "собственном времени" корабля, а на Земле - пять тысячелетий!

Когда "Циолковский" выплыл из Реки Времени на берег восьмого тысячелетия, их оставалось лишь двое - он и постаревший в Антимире Чандрагупта... Остальных циолковцев поглотил космос.

Пьяные от земного душистого воздуха, они вышли из корабля. Их поразила красота Нового Мира, оглушила его кипучая, радостная жизнь. Веселые, приветливые люди восьмого тысячелетия, их потомки в сотом поколении, встретили Руссова и Чандрагупту как древних героев. Море цветов, музыка, приветствия на незнакомом языке... Грандиозное празднество-карнавал, устроенное в честь Скитальцев Космоса, длилось много дней подряд.

А потом несколько лет чудесных странствий по благоухающему саду, которым стала родная

планета. Они наполнили Руссова новыми силами и почти потушили сожаления о Прошлом. Но он тосковал без Чандрагупты, который был так стар, что не мог сопровождать его и тихо угасал в Городе Вечности.

Люди восьмого тысячелетия были бесконечно внимательны и добры к Руссову. Они помогли ему подготовиться к равноправному участию в кипучей жизни Нового Мира. Руссов занялся любимым предметом - ядерной физикой. Она оказалась теперь настолько сложной, что он вначале ровно ничего не понял даже в элементарных определениях. С экранов развертки микрофильмов на него смотрели пугающие уравнения, похожие на ветвистые деревья, увешанные знаками интегралов, сокращенными обозначениями неведомых функций, индексами тензорных степеней; его привели в волнение невыразимо сложные структуры основных элементов праматерии, о свойствах которой в его время высказывались лишь робкие предположения. Неузнаваемо изменился сам подход к явлениям мира и метод познания истины. Электронные лингвистические машины позволили ученым восьмого тысячелетия понять его затруднения, и дело "обучения новичка" пошло успешнее. Он отметил, что мышление ученых настолько усложнилось и вместе с тем как бы "уплотнилось", что одно их понятие или термин заключали в себе содержание целого раздела науки третьего тысячелетия...

Два года назад умер Чандрагупта. Оборвалась последняя нить, связывавшая Руссова с родной эпохой, с ушедшими в небытие товарищами...

Руссов еще долго смотрел в пространство невидящими глазами, потом быстро поднялся с земли и пошел к гравиплану: предавшись воспоминаниям, он чуть было не забыл, что сегодня, в День Памяти Погибших Астронавтов, состоится очередная Всепланетная Конференция Космонавтов.

x x x

Вестибюль Высшего Совета по освоению космоса встретил его сдержанным гулом тысяч голосов. Руссов поднялся на третий ярус. Здесь собрались космонавты третьего и четвертого тысячелетий, люди, чьи мысли и представления были ему наиболее понятны.

– Сегодня будут искать матроса для плавания по Реке Времени, - сказал ему молодой программист с квантовой ракеты 2160 года, оглядываясь на карту Галактики, занимавшую всю стену позади трибун для членов Совета.

Руссов ничего не ответил, машинально посмотрел в сторону шестой ложи, где сидел Старик, релятивист четвертого тысячелетия, один из уцелевших участников полета к Крабовидной туманности. Ему недавно исполнилось 206 лет. Старик беседовал с группой юношей. Они родились в Городе Вечности, никогда еще не плавали по Реке Времени, но готовы были лететь хоть вокруг вселенной. Они слушали рассказы Старика; их глаза горели восторгом, хотя порою их лица выражали неподдельную скорбь по поводу того, что они родились, по их мнению, слишком поздно.

Пожилой физик шестого тысячелетия, - он лучше, чем кто-нибудь другой, мог схватить изменчивую сущность превращений праматерии, в двух-трех словах выразить основную проблему антигравитации или нарисовать квантовую картину мира, разговаривал с поэтом. Оба, стараясь не перебивать друг друга, говорили каждый о своем, то и дело обращаясь к помощи соседей.

Знаменитый химик, который до конца разгадал структуру нуклеиновой кислоты, насмешливо утешал юношу в синем костюме, по всей вероятности наладчика электронных машин. Юноша посвящал свой досуг биологии. Из отрывочных фраз, долетавших до него, Руссов понял, что молодой человек недавно низвергся с Олимпа своих грез, получив вместо живого белка... нечто вроде канцелярского клея, которым пользовались его предки на заре времен.

Здесь были, наконец, два-три математика, одержимых вечно юной мечтой ученых - сформулировать на языке цифр и уравнений физико-биологические законы перехода индивидуума в другие измерения вселенной.

Разноязыкий говор мерно перекатывался по вестибюлю, подобный шуму поднимаемой прибоем гальки.

Руссов часто обращал

нетерпеливый взгляд к входным дверям: он ждал прихода членов Совета, чтобы говорить с ними о своем намерении снова уйти в космос.

Вскоре появился невысокий крепкий человек, просто и скромно одетый. Он шел, улыбаясь, здороваясь с космонавтами. За ним нестройными группами, приветствуя релятивистов и космонавтов дружескими знаками и улыбками, шли так же просто одетые люди. Их встретил дружелюбный гул голосов: то были председатель и члены Высшего Совета по освоению космоса. На этой конференции они должны были выбрать пилота-релятивиста для очередного звездолета, экипаж которого составляли люди восьмого тысячелетия. Ничто - ни высочайшая техника Нового Мира, ни самые совершенные электронные автоматы, ни достижения астронавигации, обобщившей опыт межзвездных путешествий за истекшие шесть тысячелетий, - ничто не могло заменить драгоценного живого опыта релятивиста, опыта, доставшегося ему столь дорогой ценой.

...На трибуне появился председатель Совета и поднял руки, призывая к молчанию. Когда установилась тишина, он сделал знак, и на восточной стене зала мягко замерцал синеватым светом вогнутый экран телевизора Всепланетной сети. Одновременно тонко загудела универсальная лингвистическая машина, переводившая слова председателя для тех релятивистов, которые совсем недавно появились в Городе Вечности и еще не знали языка эпохи.

– Друзья и братья!
– произнес он звучным чистым голосом. В начале августа мы отправляем во вселенную "Палладу", новейший звездолет класса "КЗ-7-9 ПН" [То есть "квантовый звездолет класса "семь девяток после нуля".]. Цель полета - исследовать звездную систему Альфы Эридана. Ни один астролет предыдущих тысячелетий не был около этого солнца. Косвенные данные астрономии говорят о наличии там богатой зоны жизни. Не ради того, чтобы поставить на карте Галактики новый флажок "Звезда исследована", и тем более не для удовлетворения желаний любителей подвигов и острых ощущений уходит в космос "Паллада". Вы знаете это лучше меня, ибо самые крепкие, самые дорогие камни в гигантскую пирамиду современного человеческого знания заложены Скитальцами Космоса. Ценой вашего ухода из жизни своего поколения, ценой жизни тысяч Погибших Астронавтов, избороздивших весь необозримый океан солнц в плоскости третьей спирали Галактики получило человечество неоценимые знания о свойствах материи, о превращениях единого поля, о балансе и способах генерации энергии. Научный результат каждой межзвездной экспедиции, привезшей на Землю информацию о других путях развития познания в иных обществах разумных существ, стоит тысячелетий земных научных поисков!..

Председатель помолчал и более спокойным голосом продолжал:

– Люди восьмого тысячелетия просят Скитальцев Космоса

принять участие в экспедиции. Кто хочет быть вторым пилотом?

Воцарилось молчание. Релятивисты задумались.
– Пуститься

вновь по Реке Времени, чтобы причалить к берегу еще более далекой эпохи будущего? Потерять только что приобретенных друзей?.. Я уже не смог бы... Буду доживать свои дни в Городе Вечности, - поймав взгляд Руссова, сказал Ибаньес, штурман звездолета 2160 года.
– Вы согласны со мной?

Руссов посмотрел на него отсутствующим взглядом и встал.

Старые релятивисты продолжали тихо переговариваться. Люди

восьмого тысячелетия смотрели на них с понимающей, доброй улыбкой. Собственно говоря, Совет никогда и не настаивал на их участии в очередных экспедициях, считая, что релятивисты выполнили свой долг перед человечеством. В конце концов у Совета не было недостатка в энтузиастах, постоянно осаждающих Сектор Межзвездных Проблем.

Руссов уже протискивался к трибуне председателя.
– Я готов

занять свободное место на "Палладе", - глухо проговорил он.

– Мне кажется, что с тебя довольно, - мягко заметил Председатель Совета, угадав в этом сильном пятидесятилетнем человеке старейшего ветерана освоения космоса.
– Оставайся с нами, Иван Руссов... Человечество помнит твои скитания... Ведь это "Циолковский"? Геовосточный Трудовой Союз?..

Руссов утвердительно кивнул головой и настойчиво повторил:

– Я готов лететь на "Палладе"...
– Хорошо, - ответил после