Альфа из ниоткуда
Шрифт:
Вытащил его из-под стола. Он молчал. В шоке от него и правда толку нет, а довести его до инфаркта я не хотел, но все же спросил еще раз.
– я ничего тебе не сделаю. Мне нужно только содержимое чертового ящика номер двести два. Где он?
– По кругу, - сказал он. – Считать надо по кругу. Первый десяток второй сотни обозначен буквой К.
Больше толку с него не было. Отпустил обливающегося холодным потом работника банка, принялся искать обозначения. Те были маленькими, почти микроскопичными. К счастью, мое зрение лучше человеческого, хоть и с ним приходилось всматриваться.
Пока искал, зажегся свет.
Черт! Думал, успею.
Над головой мигнула камера. Попался…
Но отступать поздно.
Вот, нашел, открыл, достал съемный жесткий диск, засунул в карман. Теперь выбраться. Сделать это куда труднее, чем казалось. Выход был всего один – тот же, которым я сюда вошел.
Побежал вверх. Выглянул из-за двери. Внутри уже работала полиция, а народ снаружи расходился. Успели им объяснить, что банк атаковали хакеры, и их деньги в безопасности. К счастью, и тяжелые бронированные жалюзи подняли.
Даже дверь была открытой.
Все вокруг занимались своими делами, до выхода было метров десять. Почему бы не попытаться?
Просто как можно быстрее пошел к выходу. Шаг, еще шаг. Вот она, вожделенная дверь.
– Держите его! – закричал кто-то сзади и я побежал. Выскочил на улицу, где на меня уже неслись трое полицейских. Толкнул одного из них, пробежал мимо. Пронесся через оживленную улицу, чуть не угодив под колеса автомобиля. Услышал бранную речь вдогонку.
Забежал в маленький дворик, пересек его, потом еще один такой же. Выбежал на параллельную улицу и успел запрыгнуть в отходящий автобус. Выдохнул…
Сел на сидение, оглянулся. Автобус никто не пытался остановить, никто не обращал на меня внимания.
Только через полчаса – будут. Мое фото будет везде – на столбах, в газетах, в выпусках новостей. Нужно убегать из страны как можно быстрее.
Вышел из автобуса на следующей остановке, прыгнул в такси, сказал отвезти меня к частному аэропорту, откуда улетала Оксана. В официальном пока пройдет регистрация и все остальное – мое лицо будет знать каждая собака. А там всегда найдется охочий до денег пилот с самолетом. Просто улететь, и дальше найти того, кто поможет разобраться с информацией в моем кармане.
Только бы от неё была хоть какая-то польза. Данные могут быть неполными, Дровосек вообще мог соврать…
Куча вариантов.
Но кроме веры в то, что решение на треклятом диске, выбора ни у меня, ни у Оксаны не было.
***
Оксана
Я битый час сидела и пялилась в телевизор, где за этот час уже трижды промелькнуло лицо Алекса. Он правда ограбил тот банк или его подставили? Плевать. Главное чтобы был жив и здоров…
Есть совершенно не хотелось. Зато хотелось Мальвине. Собачка бегала у моих ног и периодически легонько кусала. Накормила её тем, что было в холодильнике, вышла с ней на улицу. Хоть чем-то отвлекусь…
Здесь царило если не лето, то май – точно. Некоторые люди ходили даже в майках и шортах. Висящее высоко в небе солнце слепило и жгло ну никак не готовую к такому кожу.
Понятия не имела, можно ли тут выгуливать собаку, есть ли какие-то законы насчет этого и все такое. Мальвина тем более, потому спокойно сделала свои дела под ближайшим деревом. Может, до вечера прилетит огромный штраф, но плевать.
Мои охранники были неподалеку. Трое мужчин сидели на лавочке и пытались не показывать, что смотрят на меня, но это все равно было видно. Просто не обращать на них внимания…
А еще надо бы поесть. Ребенок должен питаться…
Алекс выкрутиться. Я знаю.
Пошла к дому и внезапно ощутила резкий приступ боли в животе. Будто иглой насквозь пронзило.
Блин. Едва удержалась на ногах… Только бы не повторилось. Только бы не попасть в здешнюю больницу, где и не поговоришь ни с кем.
Вздохнула, сделала пару шагов и снова ощутила боль.
Ну черт! Что же это такое? Будто изнутри разрывает. Просто прийти и найти обезболивающее, если оно там есть. А если нет – обратиться к вон тем парням, чтобы сходили в аптеку.
Вернулась в дом, принялась искать по ящикам, а боль только нарастала. Вот, есть какие-то медикаменты. Но почему-то не подумала, что названий на испанском я не прочитаю!
Блин!
Пошла на улицу, направилась к охраняющим меня мужчинам. Внезапно закружилась голова. Боль стала такой сильной, что казалось, охватила меня всю. Каждая клеточка тела изнывала. Я даже не почувствовала, как оказалась лежащей на траве и смотрящей прямиком в ствол дерева.
Промелькнул чей-то кроссовок, завыла сирена. Кажись, за мной.
Блин!
Умру, так и не узнав, как Алекс.
Меня положили на носилки, подняли, погрузили в автомобиль. Тот помчался по улицам. Ужасно захотелось пить. Подняла взгляд. Лица того, кто сидел рядом со мной не различала. Все было как в тумане. Не поняла даже мужчина это или женщина.
– Пить…
Кажется, меня поняли. Поднесли ко рту бутылку, я сделала несколько глотков. Взгляд немного прояснился. Теперь я видела, что рядом сидит смуглая женщина в темно-синем халате. Она что-то сказала, но я не поняла ни слова.
Спустя миг машина остановилась. Меня переложили на каталку, занесли в здание больницы с широкими коридорами, перевезли по коридору в кабинет, заставленный непонятной аппаратурой. Тут был молодой высокий коротко стриженый врач. Он надел мне на лицо кислородную маску, сделал узи, что-то вколол мне в вену. Дальше были еще какие-то исследования, анализы, процедуры. Иногда боль отступала, хотелось вставать и идти прочь, иногда нарастала и казалась невыносимой. Несколько раз, кажется, я даже теряла сознание.