Альфа-один

Горъ Василий

Пока я хлопал глазами, пытаясь понять, как можно выжить под такой кучей неписей, Янгерр баффнул нас на выносливость и стойкость, портанулся к керре и всадил в него стан.

– После Высвобождения сбей его с ног! – скомандовала Алька и покачнулась – вскрывшийся на ней син вбил в нее что-то вроде Оглушения.

В этот момент ожила система: «Шелест использовал на вас умение Выявить Слабость!»

Отскок и масс-таунт заюзались сами собой, а через мгновение, прыгнув к убийце, атаковавшему Альку, я высек из-под него ноги и провел тот самый «Огнетушитель», который когда-то испытал на Айллвине.

Шея хрустнула так же, как тогда,

и я, убедившись в том, что он готов, прыгнул к Головорезу двадцать пятого уровня, пластающему Кассара.

– Тройку, Яр! – взвыла Алька сразу же после того, как я вбил локоть в татуированный затылок. – Быстрее!!!

Макрос сработал как надо и кинул меня к противнику, уже почти дорезавшему Уррагана. Связка Рывок – Бросок прогибом – добивающий удар пальцами в горло тоже прошла без резистов. Однако Повелитель Стихий, отравленный ядами и парой дотов, сложился пополам:

– Все, я – труп…

– И я сейчас лягу… – в унисон ему поддакнул Темный Рыцарь.

– Могу реснуть Уррагана… – сообщил Хранитель. – А Янгерр далеко – не дотянусь…

– Ресай! – скомандовала Алька, всаживающая в себя хилку за хилкой…

Оставшихся в живых пэкашников вбили в пол секунд за двадцать пять. Потом восстановили ХП и ману, собрали лут и отправились возрождать Темного Рыцаря. Кстати, валялся он действительно далековато – в четвертой комнате по правой стороне коридора. И не один, а с кучкой праха, оставшегося от незадачливого керры.

– Молодец, Янг! Отработал как надо… – дочитав свиток возрождения, улыбнулась Алька. – Если бы не ты, нас бы положили!

– Все молодцы. Кроме меня… – мрачно вздохнул Повелитель Стихий. – Стоял в стане, пока не сдох…

– Умереть должны были минимум трое… – буркнул Хранитель. – У них пять инвизеров, а у нас одно Спасение, один Перехват и одна Отложенная Смерть…

– Угу… – согласилась Алька. – А если бы они не понадеялись на преимущество в уровнях и вскрылись только на тебе и мне, то легли бы все…

– Ладно, черт с ними, с пэкашниками! Что делаем дальше? – поинтересовался Чернок.

Сестра поплыла взглядом и вопросительно уставилась на Темного Рыцаря:

– Ключ от казармы есть?

Янгерр утвердительно кивнул.

– Тогда забиваем на тренировки и быстренько пулим [84] Сенешаля. Если получится – поднимаемся в Трапезную, если нет – идем качаться в Казармы…

– А эти уродцы? – в Привате поинтересовался я.

– Трапезная и Казармы – инсты. Они туда не попадут…

84

Пул – один бой.

Сенешаля мы не убили – легли на сорока трех процентах его жизни из-за ошибки Кассара. Какой, я, честно говоря, не понял – фраза, которую Алька выдала после нашего возрождения, на девять десятых состояла из игрового сленга. Хранитель чуть не провалился сквозь землю – все время, пока мы баффались, стоял на месте, смотрел в пол и кусал губы.

Потом моя сестричка сменила гнев на милость, пообещала, что вторым пулом мы грохнем босса влет, и поволокла нас в Казармы.

Эта часть замка мне понравилась как-то не очень. В отличие от покоев Сенешаля, над оформлением которых явно трудились не самые худшие дизайнеры корпорации, в Казармах царило армейское единообразие: одинаковые комнатушки, рассчитанные на десяток бойцов и их командира, двухъярусные кровати, сделанные добротно, но без всяких изысков, тяжеленные сундуки для вещей и стойки под оружие. Единственное, что хоть как-то радовало взгляд, это покои сотников: в них были столы со скатертями, бархатные шторы, закрывающие окна-бойницы, и кое-какая столовая утварь. Зато на проработку оружия и доспехов разработчики времени не пожалели: даже палаши рядовых Солдат Ночи, бывшие, по сути, кое-как наточенными железяками, внушали уважение видом заполированных щербин и потертостей на рукоятях и ножнах, а клинки, которыми рубились десятники и командиры сотен, выглядели так, как будто прошли через сотни жестоких боев.

Кстати, уровень владения оружием у большинства здорово усиливал это впечатление: Десятники Ночи двигались на уровне зеленого пояса по кен-до, а сотники могли смело аттестовываться на коричневый. Естественно, с поправкой на технику фехтования европейской части Старой Земли. В результате группу из пяти рядовых мы «ковыряли» минуты по три-четыре, пати с десятником – раза в полтора дольше, а на сотника с четверкой аддов убивали больше десяти. Впрочем, даже такая «скорость» кача радовала наших спутников неимоверно: подняв уровень за пятьдесят с лишним минут, Кассар сиял так, как будто получил следующую социальную категорию.

Мы с Алькой радовались значительно меньше. Хотя нет, не так: Альке было скучно. Судя по отдельным репликам, проскальзывающим в Приват, до смерти. Поэтому она придумывала для меня упражнение за упражнением и заставляла их отрабатывать. Я танковал десятников и треш, учился держать в стане по паре элиток одновременно, кайтил [85] сотников практически без входящего хила и т.д. В какой-то момент Янгерр, частенько оказывающийся не у дел, даже попробовал мне посочувствовать. И нарвался на суровую отповедь:

85

Кайтить – вести бой, удерживая моба или противника на нужном вам расстоянии.

– Средних танков не бывает! Бывают отличные и трупы…

Геймерская мудрость напомнила мне одно из любимейших изречений капитана Иштвана Кражича, с которым он обычно отправлял на занятия в вирт-полигоне: «Господа курсанты! Реальный бой – это экзамен, пересдать который невозможно…»

Зачистка Казарм закончилась как-то уж очень внезапно: собрав лут с очередной группы вырезанных мобов, Алька ненадолго застыла, а потом хлопнула в ладоши:

– Господа, тренировка окончена! Берем ноги в руки и шустренько бежим убивать Сенешаля…

– А «Несущие Смерть?» – нахмурился ПС.

– Сколько времени нужно, чтобы зачистить Казармы? – с ехидной улыбочкой поинтересовалась моя сестричка.

– Минимум – часа три с половиной… – подал голос Чернок.

– А мы выйдем через два… – ухмыльнулся Янгерр. – И оставим мальчикам-зайчикам труп Зиррена д’Алура!

Глава 16

Барни Т. Баррен

Последнее повторение оказалось лишним: оторвавшись от груди, древняя штанга, постепенно замедляясь, приподнялась сантиметров на десять и остановилась. На несколько долгих-предолгих секунд. А затем начала медленно, но уверенно опускаться обратно.