Альфа + Ромео (Повести и рассказы)
Шрифт:
— Тише-тише, ребята. Не все сразу. Так ничего не понять. Ало, что это за дерево?
Взгляд мальчика обежал углы комнаты.
— Обыкновенное. Кажется, сосна.
— И что же было в руках у того мужчины?
— Я хорошо не разглядел. Вроде бы маленький сверток.
— Значит, когда мужчина лез на дерево, у него был сверток?
— Да.
— А когда он слез, свертка уже не было?
— Я хорошо не разглядел. Мне показалось, что не было.
Пионервожатая нахмурилась. И впрямь странная история. Пожалуй, есть о чем задуматься. Какой-то
— А дальше? Что он потом сделал?
Мальчишка мял ушанку и глядел в пол.
— Потом ничего, — сказал он и бочком, медленно стал пробираться к двери.
Но теперь остальные решительно вмешались:
— Н ет, Ало! Потом он посмотрел но сторонам, не видел ли его кто-нибудь.
— И затем он пошел в сторону Курблы.
— И потом свернул на одну из дорог, но которой вывозят лес.
— А потом вдруг исчез.
И все хором:
— Ты ведь сам сказал!
Пионервожатая в задумчивости потерла подбородок. С таким случаем она столкнулась впервые в жизни. Хорошо было бы спросить у кого-нибудь совета, но уроки уже кончились, и учителя все разошлись.
Что за сверток? Что за неизвестный мужчина?
— А откуда ты так точно знаешь, куда неизвестный пошел от дерева?
— Я крался за ним, — пояснил Ало.
— Но почему ты крался? — потребовала ответа пионервожатая, охваченная азартом допроса. Однако она тут же догадалась, что делать этого не следовало. Отряд глядел на нее с изумлением и недоумением.
— Ну... — сказал Ало немного неохотно, — мне показалось, я подумал, что дело подозрительное...
И остальные подхватили хором:
— Валентина! Это же и впрямь подозрительно!
Дело действительно казалось подозрительным. Зачем нужно честному человеку прятать что-то в дупло? У честного человека нет для этого ни малейшей необходимости. От этой дуплистой сосны могли расходиться бог знает куда бог знает какие нити. И если пионер Валгутской школы Ало Алавеэ случайно наткнулся на них, то, конечно, пионервожатая этой школы не могла оставить произошедшее без внимания.
— Ало, — сказала пионервожатая. Щеки у нее почему-то порозовели. — Наш районный уполномоченный случайно прогуливается сейчас возле почты. Ты в пальто. Будь добр, сбегай позови его сюда.
Через несколько минут в пионерской комнате стало на одного человека больше. По-мальчишески долговязый и стройный молодой сержант милиции выслушал новость с вниманием, делавшим честь его профессионализму.
— Так, — сказал сержант, открывая висящую на руке кожаную командирскую сумку. — Постараемся прежде всего выяснить, где этот тайник находится.
Карта, на которой ребята вскоре отыскали свою школу, а кое-кто даже свой дом, была гладкой и блестящей, с резкими переломами на сгибах. Очевидно, районный уполномоченный лишь недавно получил ее. Впрочем, могло быть и так, что карта уже давно лежала у него в сумке, но пользовался он ею редко.
Как бы там ни было, состояние
— Пожалуй, где-то здесь, — сказал мальчик. Снег у него на ботинках теперь уже окончательно растаял. И его чуть испачканный палец неуверенно ткнул туда, где были нарисованы маленькая елка, маленькое лиственное дерево, несколько точек и еще буква «К».
— Если карта не врет, туда будет чуть больше километра, — сказал милиционер.
Не могло быть и речи, чтобы кто-то еще продолжал заниматься таким скучным делом, как раскрашивание кружков диаграмм или поиски в старых журналах картинки с комбайнами, столь необходимой для иллюстрации нового лица родной деревни.
Они все пустились в путь.
Карта не врала. Туда было действительно чуть больше километра. И примерно четверть часа спустя владелец карты держал в руках коричневую вещь, а все остальные закричали нестройным хором:
— Бумажник!
Действительно, это был коричневый кожаный бумажник. Сильно потертый, с обтрепанными углами, раскрывающийся, как обложка книги. Такие бумажники были в моде в те далекие времена, когда землю пахали на лошадях, засевали вручную, а на хуторах еще жили люди, которых называли батраками, но дети, конечно, этого не знали.
Районный уполномоченный снял перчатки. Десяток пар глаз следили за ним в тревожном ожидании.
В первом отделении ничего не оказалось. Из второго был извлечен старый билет в кино. Затем на ладонь выпала английская булавка и два маленьких гвоздика. И последним — лотерейный билет, обернутый обрывком газеты.
Больше ничего не было. Милиционер вертел находки так и этак. Его лицо с пробивающимися усиками выглядело довольно растерянным. По некоторым причинам, о которых не имеет смысла тут говорить, молодой работник милиции хотел бы сейчас выказать особенно мудрую прозорливость. К сожалению, старый бумажник не давал такой возможности.
— Хорошенькая история, — сказал районный уполномоченный растерянно. — Эти вещи ничего нам не проясняют. Или как вы считаете? Между прочим, лотерейный билет тоже старый.
— А обрывок газеты? Кекс вспомнил времена, когда жизнь ребят была полна таинственных приключений и вместо изготовления стенда читали зашифрованные письма. — Может, там какие-нибудь буквы подчеркнуты?
Подчеркнутых букв не обнаружилось.
— Может быть, там возле некоторых букв проткнуты булавкой дырочки? — Кекс продолжал копаться в своих старых воспоминаниях.
Не удалось обнаружить и дырочек. Бумажник ревниво хранил свою тайну. Он не желал говорить и не говорил.
Но молчание одного из свидетелей таинственной истории не может, не должно сбить с толку молодого следователя. Он не имеет права терять уверенность, ему следует удвоить внимание и, само собой разумеется, начать новые поиски.