Альфа-самец. Мочи их, Президент!
Шрифт:
— Я никогда особо не пил. И не тянуло, — пожал плечами Виктор.
— Потому ты и стал премьером; а пил бы, может, сейчас был на его месте, — усмехнулся Негошин.
Виктор отвязал моторную лодку, спрятанную Сергеем Петровичем под ивой, нависшей над стылой рябью холодной сибирской реки, и они тронулись в путь. Некоторое время плыли молча.
— Мент умер, — пошутил Негошин.
— Мы ведь с тобой тоже своего рода менты, — отозвался Виктор, — гэбэшные крысы, как нас называют демократы. Слушай, Петрович, ты хоть подготовь меня морально к встрече с реликтовыми русскими воинами. Какие они, язычники XXI века?
— Да что тебя готовить, сам все увидишь. Ты — калач тертый, сам на месте сориентируешься.
— Ну, хоть что-то расскажи, пока плывем, интересно же.
Петрович прищурился и закурил какую-то странного вида самокрутку.
— С каких пор ты куришь? Ты же завязал, как в тайгу переселился, — удивился Семенов.
— А это не курево в обычном понимании, Виктор, это мне язычники дали, особый сбор таежных трав: улучшает пищеварение, чистит мозг и душу. Дернешь? — Негошин протянул самокрутку Виктору.
— Нет, спасибо! Знаем мы эти таежные сборы… Небось афганскую заначку где-то откопал? И мне после твоей самокрутки сразу все духи павших берсерков явятся…
И оба дружно рассмеялись.
— Язычники, спрашиваешь? — посерьезнел Негошин. — Ну, слушай. В общем и целом, нормальные ребята, не сектанты, скорее на старообрядцев похожи. Лапотников там не увидишь. Ведут свое натуральное хозяйство, пасеки, огороды, охотятся. Время от времени посылают своих гонцов в город, торгуют медом, кедровыми орехами, пушниной, нормально зарабатывают. Есть машины, спутниковые тарелки. Но живут по заветам и обрядам предков. Там некий воинский клан, причем даже женщины владеют боевыми навыками, но в берсерки берут только мужчин.
— Разве воинам и берсеркам не нужна постоянная боевая практика? Где же они ее находят? — удивился Виктор.
— Где-то находят; я же сказал, они ходят в мир. А что, мало в современной России приключений для воина? Ну, так вот и живут в гармонии с природой, славят богов, клан воинский; в основном почитают Даждьбога, от которого ведут род все русы, и воинского бога Перуна, хотя есть и волхвы Велесовы. Ты, кстати, крещеный, Вить?
— Да, кажется, как и у всех, бабушка тайком от родителей-коммунистов в церковь носила, — пожал плечами Виктор. — А так я, скорее, атеист, верю в торжество науки и природы.
— Но ты же, я видел, часто стоишь на всяких службах со свечкой в руках…
— Это часть моих служебных обязанностей, Петрович, как ты не понимаешь! Я, кстати, еще и с муллами, и с раввинами общаюсь, у нас многоконфессиональная страна. Ты меня после этого к мусульманам с иудеями причислить не хочешь?
— Нет, не хочу. Ладно, хорош болтать, мы почти приехали.
Негошин выключил мотор и, сложив руки лодочкой, проухал в них нечто вроде птичьего крика.
В ответ из зарослей камыша послышалось такое же уханье.
Сергей Петрович достал весло и подгреб ближе. Ему навстречу из зарослей показалась лодка, в которой сидели несколько крупных бородатых мужчин в прорезиненных дождевиках.
— Зарияр, Огнеслав и Буян, — представил их Виктору Негошин.
— Виктор, — пожал крепкие мозолистые руки парней Семенов.
— Да мы знаем, — весело оскалился веснушчатый Зарияр. — Чай, спутниковая тарелка есть, телик смотрим, знаем, кто у нас президент.
— Уже премьер, — поправил его Виктор.
— И это тоже знаем. Мы, конечно, недавно вышли из каменного века, но быстро учимся, — откликнулся самый молодой на вид Буян.
Сергей Петрович и Виктор пересели в лодку к парням, а свою моторку привязали на буксир.
Минут через десять свернули в тихую заводь. Зарияр залихватски свистнул, и над водой поднялись острые металлические штыри, пропуская их дальше. Вскоре причалили к берегу.
В этом месте тайга расступалась, обнажая ладную опрятную деревеньку. Стройными рядами стояли дубовые срубы с искусной резьбой, в центре были установлены огромные идолы языческих богов. Деревянные исполины производили сильное впечатление, особенно на фоне спутниковых тарелок над избами и квадроциклов, припаркованных около крылечек с изображениями древних мифологических сюжетов.
На берегу их встречали рослые бородатые парни с нарезными ружьями и «калашами» наперевес.
Когда Сергей Петрович и Виктор подошли ближе, мужики расступились, и миловидная простоволосая девушка вынесла им краюху хлеба с малосольными огурцами и двумя гранеными стаканами мутной жидкости.
Негошин отломил кусок душистого хлеба, кинул его в рот, взял стакан и огурец.
— Водку я не буду, — шепнул Виктор.
— Не боись, премьер, они водку не пьют — это медовуха, обрядовый напиток, градуса три, как в пиве.
Семенов осторожно выпил. Медовуха действительно оказалась вкусной, остроту ей придавал добавленный в напиток хрен.
Тут подоспел и Зарияр.
— Ну что, господин президент, отменные у нас бабоньки? Сладкие, как медовуха, в Московии своей таких не сыщешь.
— Премьер я, а для тебя просто Виктор, — поправил Зарияра Семенов.
— Для нас вы — барин и царь-батюшка. Правильный вожак, настоящий белый царь; большая честь для нас, что вы здесь, — картинно поклонился Зарияр.
— Ой, скоморох, иди уж, — подошел к гостям невысокий крепкий светлоглазый старик в старинной одежде. На нем была расшитая красными узорами рубаха, поверх которой на массивной цепи свисал древнерусский символ солнца — восьмилучевой коловрат.
— Яромир, — крепко, как тисками, сжал он руку Виктора. — Обряд совершим завтра, а пока отдохните с дороги. Зарияр вас проводит в опочивальню.
Виктор про себя отметил, что говорят язычники на вполне современном русском языке, но с заметным северным акцентом, и иногда употребляя архаичные обороты и словечки.