АЛЬФА -смерть террору
Шрифт:
… Террорист читал стихи. Левая рука его лежала на поясе, палец продет в кольцо взрывного устройства. Сотрудник группы «А» Михаил Картофельников видел, как побелел сустав, придавленный металлом, но преступник словно забыл о руке. Он самозабвенно, прикрыв припухшие веки, читал:
Язвы мира век не заживали:
Встарь был мрак - и мудрых убивали,
Ныне свет, а меньше ль плачей?
Пал Сократ от рук невежд суровых,
Пал Руссо…но от рабов Христовых
За порыв создать из них людей!
В иной обстановке могло показаться, что на лестничной
Любитель стихов Юрий Власенко пришел в посольство США не на вечер изящной словесности. Угрожая самодельным взрывным устройством, он требовал самолет и крупную сумму денег. Хотел, чтобы его вывезли на посольском автобусе в аэропорт, где должен был ожидать готовый к отлету авиалайнер.
Власенко запрещал к себе приближаться, лишь вновь и вновь повторял свое требование.
Попытка выкурить его из посольства с помощью шашек со слезоточивым газом тоже оказалось неудачной. То ли газ на него не действовал, то ли перепутали расположение комнат на этаже и швыряли не в то окно. В общем, сами наплакались вдоволь, а Власенко хоть бы что.
Решили пойти еще раз на переговоры. Долго прикидывали, что да как, спорили. Как всегда в таких случаях, было много начальников, различных команд, советов. Но советы - советами, а дело на контроле у председателя комитета. Председатель торопил - надо было принимать решение.
У окна кабинета, где находился террорист, бессменно дежурили снайперы. Они надежно перекрыли, по существу, единственный путь отхода террориста.
… Вместе с Ивоном пошли Филимонов, Шестаков и Картофельников.
Вчетвером они поднялись на нужный этаж.
– Эй, мужик!
– играя под простачка, крикнул в открытую дверь Ивон.
– Иди, поговорим…
– А ты кто такой?
– на пороге стоял Власенко. Рубашка, свитер, поверх свитера широкий самодельный пояс, в нем тротил: 2 килограмма. Запас взрывчатки немалый, не дай бог рванет - все они в одно мгновение покойники.
Рука террориста на кольце. За всю их длинную беседу он ни на мгновение не снял руки с кольца.
– Вы откуда?
– спросил Власенко.
– Да мы военные. Наша часть здесь, по соседству, - ответил за всех Ивон.
– Звание у вас какое?
– Звание?
– удивленно переспросил заместитель начальника группы.
– Старшина я, а ребята…
Двое представились сержантами, Картофельников - рядовым.
Власенко усмехнулся:
– Что ж с вами говорить, хлопцы. Вы же ничего не решаете…
В эту тревожную минуту, может быть, впервые в жизни молодые бойцы группы «А» почувствовали свой непрофессионализм. Что же делать? Переговоры командира подполковника Зайцева не увенчались успехом. Да и они вчетвером второй час уговаривают террориста. А он не «уговаривается», лишь крепче сжимает кольцо взрывного устройства. Теперь вот бухнули, что они сержанты.
И вправду, стоит ли тратить время на старшину и сержантов? Вот так пассаж.
– А я думал, «митьки» набежали.
– Кто-кто?
– переспросил Филимонов.
– Да «митьки», говорю, - милиция.
Он опустил голову, оглядел пояс, палец на кольце, потом медленно, словно прощупывая, прошелся по ногам, добрался до лиц стоящих перед ним людей.
– Если у меня тут ничего не получится, пойду и взорву «митьков».
– Да что ты, Юра, - сказал кто-то из группы.
Власенко помолчал, глядя в лицо возразившего, а потом спросил:
– Тебя били когда-нибудь в милиции?
– Нет…
– А меня били. Ногами. Как мяч футбольный, катали.
Установилась тишина. Ивон и его подчиненные понимали: их жизнь, безопасность посольства в руках этого человека. Надо было раскачать парня, может, удастся уговорить сдать свою «игрушку».
Посочувствовали. Вместе поругали «митьков». Стали уговаривать: мол, брось ты это дело, Юра. Пойдем, сядем как люди, выпьем, поговорим. Спросили: тебе чего надо-то?
Загорелись глаза у Власенко, но пойти с ними отказался.
Картофельников смотрел в сияющие глаза Власенко и думал: да, этот человек - преступник, один неверный шаг - и он утащит в преисподнюю десятки людей. Но не родился же он таким. Неужто только теперь пришло время выслушать этого парня, когда ни у него, ни у них, по существу, нет выбора. Кто они - те люди, которые били его ногами, поправ закон и мораль, кто они, из года в год не принимавшие его в институт? Может, все обстояло и не совсем так, как он рассказывает, но почему же на его пути не нашелся человек, который понял бы, выслушал, помог? И не нужен был бы тротил.
И снова, неожиданно для всех, Власенко стал читать стихи. Хорошие были стихи. Картофельников и сам когда-то в институте увлекался Шиллером. Но никогда не думал, что услышит стихи здесь, в американском посольстве, на лестнице, пребывая чуть ли не в роли заложника.
Вставайте ж, товарищи! Кони храпят,
И сердце ветрами продуто.
Веселье и молодость брагой кипят:
Ловите святые минуты!
Ставь жизнь свою на кон к игре боевой,
И жизнь сохранишь ты и выигрыш - твой!
А с нижнего этажа знаками показывали: мол, время, время…
Власенко на уговоры не поддавался: правда, расчувствовался настолько, что даже предложил выпить. В комнате у него стояла початая бутылка коньяка - то ли американцы поднесли, то ли осталась от хозяев кабинета.
Ивон с ребятами отказался, и Власенко выбросил бутылку в окно. На улице это не осталось незамеченным. Поступила команда: когда Ивон с ребятами оторвутся, ранить Власенко.
Но оторваться не так просто. Теперь уже по всему было видно: террорист сам не сдастся. Однако стихи и душевная беседа, видимо, несколько успокоили Власенко.