Альфагенез
Шрифт:
– Жар, - Лукаса скорчила гримаса.
– Твои глаза все еще налиты кровью.
Его присутствие давило на нее как физическая нагрузка. Карина закрыла глаза. Замкнутая от мира всего, она сидела здесь и к тому же претендовала на то, что все будет окей, даже если ее инстинкт уверял об ином. Ей надо выжить и адаптироваться. Она должна сделать все, что потребуется, чтобы вернуть дочь.
Когда она раскрыла веки, он ждал ее с синтетическим шнурком в руках. Она не слышала его движений.
– Это для того, чтобы ты не дергалась.
Он придвинулся
Нет. Лежать здесь, связанной и полностью беспомощной, пока он будет упиваться ее кровью - это уж слишком.
– Все в порядке, - проговорила она, - я не передумаю.
Лукас продолжил свое.
– Я не передумаю, - отчаяние придало стальных ноток ее голосу.
– Я согласилась сделать это для того, чтобы спасти свою дочь. Они позволят увидеться с ней, после твоей подпитки. Я не буду бежать или драться.
Он остановился.
– Артур сказал, что я буду оставаться здесь, пока буду жива. А это значит, что тебе необходимо часто делать подпитку. Может, правильней начинать по-хорошему.
Лукас мертвой хваткой вцепился в веревку. Его бицепсы вздулись. И веревка лопнула на части. Карина вздрогнула.
– Если ты пытаешься запугать меня - так слишком поздно. Я уже напугана так, что больше некуда.
– Я не пытаюсь тебя напугать тем, что закусаю до смерти, - сказал Лукас, сматывая веревку в тугой комок, несколько раз обернув вокруг конца ее кусок, и бросил его Карине в подол футболки.
– Это на тот случай, если получится слишком грубо.
Она подобрала то, что было веревкой.
Лукас сел рядом и сказал:
– Артура не колышет твоя дочь. Я. Я гарантировал ее безопасность. Вы обе принадлежите мне.
Лукас наклонился, чтобы заглянуть к ней в лицо. Она ожидала ярости, голода, какой-то неистовой эмоции, но вместо этого увидела только устойчивое спокойствие.
– Я обещаю тебе, не имеет значения, что произойдет между нами, твоя дочь будет в безопасности. Я никогда не буду использовать ее против тебя. Все меня боятся, и никогда не будут над ней издеваться или плохо к ней относиться.
Карина с удивлением уставилась на него.
– Ты хочешь, чтобы все начиналось правильно, - сказал он.
– Мы можем сделать это. Давай будем честными. Та сучка из гостиницы отравила тебя. Технически, она инфицировала тебя вирусом, при котором выделяется токсин в твою кровеносную систему. Для противодействия вирусу тебе необходим вырабатываемый моим организмом яд. Я уже раз тебя укусил, но потребуется несколько подпиток до того, как ты очистишься.
– Ты меня укусил?
– За левое бедро, - сказал он.
– Я тогда был в атакующем варианте, а укус в любое другое место мог бы причинить слишком большой вред.
Она схватилась за ногу, пытаясь через джинсовую ткань нащупать рану.
– Это был очень быстрый укус, - сказал он, - для того, чтобы спасти тебя от смерти. Что было бы еще хуже.
Он был серьезен. А мысль о нем, напитывающемся ею, пожевывающем ее, была уж чересчур для созерцания.
– А вместо
– Нет. В прошлом мы уже пытались, и потерпели неудачу. Существует некий, непонятный для нас, вид взаимоотношений между твоей кровью, моим ядом и моей слюной. Я должен напитываться тобой. Тебе нужен я, чтобы выжить, а ты нужна мне, чтобы, - он сделал паузу, - …чтобы противодействовать моему яду.
Он что-то не договаривал, она была в состоянии это ощутить.
В глазах Лукаса не было милосердия:
– Я - хищник, а мое тело знает, что ты - моя добыча. Твой страх возбуждает. Постарайся не быть такой испуганной. Не сопротивляйся. Чем больше ты вертишься и ноешь, тем более возбужденным я становлюсь. Если ты меня достаточно сильно возбудишь, то я разжую твои вены и прикончу тебя, затраханную, в луже крови. Я полагаю, что ты этого не хочешь?
– Нет.
– Тогда оставайся спокойной, - сказал Лукас. И, кивнув в сторону шнурка на коленях, спросил: - Ты уверена, что не хочешь быть связанной?
– Да.
Лукас растянулся на кровати, взял за талию Карину и потянул ее, низвергая напротив себя. Они расположились рядышком: ее попа прижалась к его паху, а спина - плотно к его груди. Как двое любовников. Как правило, она и Джонатан так лежали после секса. Извращенность положения заставила ее задрожать.
– Лежи спокойно.
Его руки плотнее притянули ее. Жесткий стержень его эрекции толкнулся ей в попу. Она попыталась сделать некое разграничение, от греха подальше.
– Не беспокойся, тут я ничем помочь не могу, но приставать к тебе не буду. Пока ты не станешь стонать и тереться своей жопой об меня.
Она остановила движения. Аромат раскаленного паяльника теперь был непреодолимым. Карина прокашлялась и сказала:
– Я чувствую, как мою голову слегка уносит.
– Ты вдыхаешь мой запах. Твое тело реагирует. Это только ускорит положение вещей.
Это объясняло, почему рубашка была сорвана. Он не хотел, чтобы ткань встала барьером между ней и запахом, который мог бы скатиться с его кожи и начать на нее воздействие.
– Мне надо что-нибудь делать?
– Просто лежи тут и терпи. Твое тело нуждается в моем яде. Как я говорил, я уже кусал тебя, чтобы убить отраву, но ты его получила ровно столько, чтобы остаться в живых. На это уйдет некоторое время.
Без указания вытянуть шею, она смахнула с нее волосы и выставила кожу как экспонат.
Ей ответил сдавленный смех. Он спросил, говоря ей на ушко и касаясь своим теплым дыханием ее кожи:
– Ты когда-нибудь смотрела хоккей?
– Нет.
– В «Баффало Сэйбрс» был вратарь - Клинт Маларчук. Стив Таттл, парень из другой команды, пытался забить в ворота, и когда он протаранил во вратарскую площадь, защитник захватил его сзади и в падении качнул его вверх. Шею Маларчука задело коньком Таттла. И как только мелкий порез снаружи разорвал яремную вену - кровь брызнула, как вода из шланга, покрыв всю зону в считанные секунды.