Алгорифма

Борхес Хорхе Луис

3

Мужчине розу женщина дала, А не наоборот, как цветок зла. Отважились на ложь последней встречи, И что рука искала, то нашла. О новой лжи не может быть и речи. Стать одиноким — ты мне не перечи! — Я должен, чтобы соль в меня вошла, Как в рыбу, но есть к соли предобречь и Любовь была, да только вся прошла. Я больше не прошу, чтоб ты пришла. Претит мне самый вкус небезупречи. «Вновь лгать вдвоём? Да ты с ума сошла!» Способен кто к такой самоотречи? Надежда вся — на Старого Козла.

СОН

Сон: в пустынной местности Ирана Башня без дверей стоит, без окон, Вход подземный вверх ведёт, что рано Или поздно замечаешь. Кокон Каменный таков, что нет тарана На него — мощна стена! Восток, он Мудр, и башне не нужна охрана. Только ставит на смертельный кто кон Жизнь свою, ища вход в башню эту Под землёй, что отдана поэту, На меня похожему? Он пишет О другом поэте, тоже в башне, Тот — о третьем, энный же — об аж не Весть каком по счёту. Бог их слышит.

НА ПОЛУЧЕНИЕ ЭНЦИКЛОПЕДИИ

1

Циклопия Брокгауза обширна. А буквы пропечатаны как жирно! Ряды многих томов и том отдельный Для атласов, чтоб время не транжирно, Двойник мой, тратил ты, как мот бездельный. Нечего делать? Скука? Совет дельный: Брокгауза открой. Не дебоширно Напейся, алкоголик беспредельный! Автобус зарулил уже в пакгауз И на сиденья грузится Брокгауз. «Закон распределенья вероятий И плотность их открыл Ганс Фридрих Гаусс», — Читаю не без еров текст и ятей. Есть время уклоняться от объятий…

2

Вся набожность Германии. Все нео — Платоники с агностиками. Первый Адам и Адам Бременский. Опер вый Птенцов и флора острова Борнео. И тигр, и ад. Столбцы чёрного текста Без опечаток с карт голубизною. Да. Время — лабиринт, что глубиною До тысяч эдак лет нисходит тех ста. Смесь знаний, превышающая всё то, Что знает человек отдельно взятый. Ну-ка посмотрим, что про то да сё-то Поведал ум немецкий непредвзятый! Бодрствований ночных и сумма бдений, Это глаза, своё что отслужили, И руки, что том снятый отложили. Привычки живы и без соблюдений… Сомнительная тьма слепого это Да стены, что становятся длиннее И вдаль уходят… Слепоты темнее Какая тьма? Свети в ней, ум поэта! Но есть также и новые привычки К привычке старой — дому. Притяженье Вещей, чьё на местах их положенье Подобно слову, взятому в кавычки. Любовь вещей таинственна: не знают О нас они, да и о себе тоже. Ну что ж, Борхес, с печалью подытожи: И книги о тебе не вспоминают…

ТОТ

О дни, преподнесённые в дар скуке, И годы, посвящённые безделью! И не живую воду я в скудель лью, А разливаю мёртвую в докуке. Зарёкся биографию поэта, Созвездья над которым из другого Календаря астрального, нагого Я вспоминать. Снят Агнец с силуэта. Ады и звёзды дали ему тело, Которое не оставляет сына. Коль выстоишь, то судные весы на. Над Шивой поглумятся оголтело… И слепота, а мрак — это застенок, И старость, утро смерти. Пресловутость Зовущаяся славой. Назовут ость Стернёй: не золотист уже оттенок… Новую Тантру ткать — десятисложник Разматывать. Кружится мотовило… В руку твою войдёт само то вило, Если ты — Шива, а не мужеложник. Любовь к эенциклопедиям и картам, Тонка чья каллиграфия: слоновой Цвет кости с бирюзой… Книгою новой Свод атласов пахнул — сгинул Икар там… Недуг есть — по латыни ностальгия. Виденья Эдинбурга и Женевы… Медаль, что шоколадна, из фольги я Не нацеплю. Святого града вне вы. Имён и дат забвенье. Культ Востока, Который многолик и чьи народы Не все культ этот чтут в роды и роды. К основе поперечна нить утока… Это закат мерцающей надежды. Это этимологии обуза… Свежи лобзанья мякоть как арбуза И ярки разноцветные одежды. Железо и силлабика саксонца, Луна, что нас всё время удивляет, И этот Буэнос-Айрес, ослепляет Во снах который, снова полный солнца. Вкус винограда и воды, какао И мексиканской сласти. Звон монеты, Песок мгновений… Как подобен мне ты, Туземец дикий с острова Макао!