Алгоритм невозможного (По ту сторону Вселенной - 2)

Плонский Александр

– И у вас тоже?

– Мы избрали другой путь: уравняли способности людей.

– У одних повысили интеллект, у других понизили?

– Нет, всех подняли до интеллектуального уровня гениев.

Я был обескуражен.

– Но ведь это могло привести к всеобщей унификации не только способностей, но и вкусов, интересов, склонностей, словом, к унылому единомыслию!

– Думаешь, появились миллионы гениальных инженеров и ни одного гения-врача?
– добродушно усмехнулся Кей.
– Ну нет,

каждый утверждает свою гениальность в той сфере, которая ему по душе. И каждый мыслит по-своему, но одинаково эффективно.

– Эффективность мышления... Это что-то новое!

– В нашем коллективном мозгу сопоставляется множество мнений, порою исключающих друг друга. Эффективность мышления состоит в их обобщении, синтезе оптимального варианта.

– И вам удается примирять непримиримое?
– спросил я недоверчиво.
– Или все сводится к подчинению меньшинства большинству?

Кей снова усмехнулся.

– Между прочим, чаще бывает право не большинство, а меньшинство!

– Так ведь можно оправдать Лоора и кучку его приспешников!
– возмутился я.

– Диктатура не в счет, - поморщился Кей, - она-то как раз опирается на "большинство". "Да здравствует великий Лоор!" это разве выкрикивали фанатики-одиночки? Нет, я говорю о демократическом обществе. Так вот, истина озаряет сначала немногих. И лишь затем ее постигают все. Решение у нас считается принятым, если нет ни одного несогласного с ним человека.

– Но ведь споры могут продолжаться бесконечно!

– Коллективному мозгу присущ ускоренный отсчет времени. Да и спорить не с кем: в это время все объединены в сверхличность, для которой не существует вкусовщины, амбиций, упрямства. Единственный критерий - целесообразность.

– А как же мораль?

– То, что противоречит морали, не может быть целесообразным. Коллективное сознание опирается на правовые акты и этические нормы, - пояснил Кей.
– Но не хочу сказать, что все у нас идеально, что мы достигли того, к чему стремимся. А если бы это произошло, то худшей беды нельзя и придумать: наше общество превратилось бы в замкнутую систему. Надеюсь, так не случится, и мы сохраним в себе вечное стремление к совершенству...

Я молчал. "Призрак" не торопил меня.

– В условиях Гемы ваш... коллективный разум... может быть, очень даже хорош...
– сказал я наконец, - но нам он не подходит.

– Верно, - подтвердил Кей.
– Его нужно выстрадать. К системе коллективного мышления надо прийти сознательно и добровольно. Мы вовсе не собираемся экспортировать ее на Космополис. Речь идет лично о тебе. Ты сможешь воспользоваться ею для решения ваших проблем. Ну, что скажешь?

Мое молчание затянулось, и Кей повторил вопрос в лоб:

– Ты согласен?

– Нет, - отказался я.
– Спасибо за доверие, которого не заслужил и вряд

ли заслужу. Я никогда не смог бы стать агентом Гемы, да и вы в этом не нуждаетесь.

– Неужели ты так меня понял?
– с обидой спросил "призрак".

– А вы не понимаете, в какое двусмысленное положение я бы себя поставил, согласившись?

– Вовсе нет! Ты бы всего лишь воспользовался нашей интел-лектуальной мощью.

– Почему же вы не хотите наделить ею Урма? Я ведь тоже человек и могу пойти по стопам Лоора!

– Мы бы этого не допустили, - возразил Кей.

– Вот!
– торжествующе воскликнул я.
– Кого пытаетесь ввести в заблуждение? Меня или себя? Кому хотите внушить, что, войдя в коллективный мозг, я буду независим в поступках?

– Странный ты человек...
– раздосадованно произнес "призрак".
– Прошлый раз настаивал на том, чтобы мы вмешались, а теперь опасаешься нашего вмешательства?

Я стиснул руками голову.

– Не знаю... Ничего не знаю! Что-то мешает мне принять ваше предложение. Не могу...

– Ну что ж... Наверное, я слишком хорошо убедил тебя во вреде вмешательства... Не пришлось бы нам обоим пожалеть об этом.

– Вероятно, вы ошиблись во мне.

– Нисколько. Ты именно таков, каким я тебя представлял. Не буду уговаривать. Действительно, между вмешательством и невмешательством слишком зыбкая грань. Ты прав, мы пытались обмануть самих себя. Пытались найти лазейку, чтобы помочь вам, не поступаясь собственными принципами. Хорошо, что это лишь сон.

– Как сон?!

– Сны иногда бывают очень похожи на явь. Спи, тебе предстоит трудный день...

Сном это было или нет, но уже на следующее утро я ощутил в себе перемену. И она не прошла мимо внимания Асды:

– Что с тобой, Фан? Ты словно стал старше. У тебя взгляд умудренного жизнью человека!

Я умолчал о своем "сне". Это был секрет, которым я не мог поделиться даже с Асдой...

15. Террор

Бесследно пропал Той. Его исчезновение вызвало переполох, тем более, что вместе с ним исчезли два "верняка"-телохранителя. Думаю, здесь не обошлось без деструкции. Только кто мог на нее осмелиться, ведь речь шла не о каком-нибудь Фане, а об одном из "малых вождей"...

Допустим, Лоор решил отделаться от Тоя, как раньше от Тиса. Состоялся бы еще один показательный процесс: мол, вынашивал коварные замыслы, но их вовремя пресекли, обезвредили гнусного предателя! Лоору не было ни малейшего смысла в бесследном исчезновении сподвижника, ведь это могло быть воспринято как признак его слабости: не уберег. Но если не он, то кто? Еще один таинственный "невидимка", сведший с Тоем личные счеты? А "верняки"-телохранители, не отходившие от "малого вождя" ни на шаг и сгинувшие вместе с ним? Одиночке с ними не справиться!