Алхимик (сборник)
Шрифт:
Трехпалый быстро шагал через промозглый туман, ведя Ван Цзюня по переулкам все более коротким и узким. Характер зданий изменился от сверкающего современного стекла и металла до глиняных кирпичей под косыми черепичными крышами. Улицы стали мощеными, неровными, какие-то старухи смотрели из темных проемов дверей. Ван Цзюнь отвечал им такими же подозрительными взглядами. А старухи смотрели бесстрастно, будто замечая его и Трехпалого путь.
Трехпалый остановился, вытащил коробку «Красной пагоды». Одну вставил в рот.
– Куришь?
Ван Цзюнь взял предложенную палочку и наклонился к спичке, которую зажигал Трехпалый. Она полыхнула высоким желтым пламенем, которое тут же снизилось под напором влажного ветра. Ван Цзюнь затянулся сигаретой и выдул дым. Трехпалый закурил свою.
– Куда мы идем?
Трехпалый пожал плечами:
– Вот сюда.
Он дернул затылком назад, на стоящий там дом. Покурил еще минуту, потом бросил сигарету на мокрые булыжники и загасил черным ботинком.
– Гаси. Это для машин вредно.
Ван Цзюнь загасил окурок об стену. Он рассыпал красные искры и остался дымить на земле. Трехпалый толкнул деревянную дверь. Краска с нее облупилась давно, рама покоробилась, так что толкать пришлось сильно, и дверь громко заскрипела.
В полумраке помещения видны были десятки мониторов, на экранах светились заставки и данные. Столбцы символов и цифр мелькали, прокручивались, подключенные к удаленным информационным сетям. За мониторами молчаливо сидели люди, и тишину нарушал только стук клавиш, нажимаемых с неослабевающей скоростью.
Трехпалый подвел Ван Цзюня к одному из молчаливых техников и спросил:
– Хэ Дань, можешь это прочесть?
Он подтолкнул Ван Цзюня, и тот показал датакуб. Хэ Дань ловкими паучьими пальцами взял у него из руки куб и в полумраке поднес поближе к глазам. Пожал плечами и начал копаться в куче адаптеров. Выбрал один, подключил его к болтающемуся проводу, потом вставил адаптер в датакуб. Ввел какую-то команду на компьютере, рамки и рабочие поля замигали и сменили цвет. На экране появилась коробка, и Хэ Дань нажал в ответ одну клавишу.
– Где я?
Голос прозвучал так громко, что спикеры исказили звук и затрещали. Техники вздрогнули, когда этот голос разорвал тишину. Хэ Дань подрегулировал усиление. Голос прозвучал снова, тише.
– Эй? – В нем звучала нотка боязни. – Есть кто-нибудь?
– Да, – ответил Ван Цзюнь, не успев подумать.
– Где я?
Голос дрогнул.
– В компьютере, – ответил Ван Цзюнь.
Трехпалый отвесил ему подзатыльник:
– Тихо!
– Что? – спросил голос.
Все молча слушали.
– Тут кто-то сказал, что я в компьютере?
– Ты в компьютере, – ответил Ван Цзюнь. – А кто ты или что ты?
– Я в компьютере? – Голос недоумевал. – Мне делали операцию. Как я оказался в компьютере?
– Кто ты?
Ван Цзюнь не обращал внимания на пылающие глаза Трехпалого.
– Я Наед Дели, девятнадцатый далай-лама. А кто ты?
Стук клавиш разом прекратился. Все молчали. Едва слышно было завывание кулеров и высокочастотное гудение мониторов. Техники уставились на этих троих и на заговоривший компьютер. Где-то кто-то кашлянул, сплюнул. Компьютер говорил дальше, не обращая внимания на этот эффект.
– Алло? С кем я говорю?
– Я Ван Цзюнь.
– Здравствуйте. Почему я ничего не вижу?
– Ты в компьютере. У тебя глаз никаких нет.
– Но я слышу. Почему я слышу, но все равно не вижу?
В разговор вмешался Хе Дань:
– Видеовход не совместим с программным эмулятором, выполняющим вашу программу.
– Не понимаю.
– Вы – конструкт, искусственный интеллект. Ваше сознание – программное обеспечение, входная информация поступает через аппаратные средства. Они несовместимы с той системой, на которую мы вас установили.
Голос задрожал:
– Я не программное обеспечение, я далай-лама секты Желтой Шляпы. Девятнадцатый воплощенный. Воплотиться в виде программы не является моей судьбой. Вы, наверное, ошиблись.
– А ты правда далай-лама? – спросил Ван Цзюнь.
– Да, – ответил компьютер.
– А как… – начал Ван Цзюнь, но Трехпалый оттащил его прочь от системы, присел перед ним. Он держал Ван Цзюня за шиворот, и руки у него тряслись. Лица почти соприкасались.
– Где ты взял этот куб? – прошипел Трехпалый.
– Мне его дали, – пожал плечами Ван Цзюнь.
Рука Трехпалого мелькнула в воздухе и ударила Ван Цзюня по щеке. Он дернулся, лицо загорелось. Техники смотрели заинтересованно.
– Не ври мне! – прошипел Трехпалый. – Где ты это нашел?
Ван Цзюнь тронул лицо.
– От тибетца. Получил от тибетца, который продает тигриные кости, и еще одного человека из Хунаня. И еще там было тело, здоровенный такой иностранец. Это его очки я тебе продал.
Трехпалый задрал голову, уставился на потолок.
– Ты только мне не ври. Ты понимаешь, что это значит, если на кубике, который ты в кармане таскал, далай-лама? – Он встряхнул Ван Цзюня. – Понимаешь или нет?
Ван Цзюнь ответил, хныча:
– Я должен был отдать его человеку в белых перчатках, но он не пришел. А потом был другой человек, иностранец, и он убил тибетца и палец ему отрезал, и мне хотел тоже, а я убежал…
Голос его превратился в хнычущее бормотание.
Трехпалый стиснул ему шею так, что в ушах у Ван Цзюня зазвенело и глаза стало заволакивать чернотой.