Алхимик
Шрифт:
– Ну? – поощрил алхимика Димка.
– Так почему бы не допустить, что на определенном уровне существует единая для всех, – для слона, кирпича и Марса микрочастица? И она вибрирует и в слоне, и в кирпиче, создавая одинаковое поле? Одну и ту же жизненную основу? Ну, может, только разной интенсивности: кирпич все-таки не слон.
– А ведь, пожалуй, в этом что-то есть, – согласился Димка.
– А что излучает мозг? – продолжил Булыгин.
– Электромагнитные волны? – вспомнила я.
– Правильно, их современные приборы ловят, и ученые считают, что этим дело ограничивается. Но ведь в основе мозга – общие для всех микрочастицы! И от их вибраций возникают очень тонкие, пока неуловимые поля… Так почему бы не допустить, что проникающая возможность их зависит от силы мысли и воображения? У каждого она индивидуальна, и может воздействовать на поля других субъектов?
– А что? Вполне! – кивнул Димка.
И Женька, опустившись до нашего примитивного уровня, доказал, как дважды два четыре, что нет ничего мощнее психической энергии, и поэтому воображение может запросто трансформировать материю. Нам было уже все равно: слишком велико было напряжение последних суток.
Мы просидели пару часов, Женька слопал пять или шесть пирожных, а Димка полностью погрузился в нирвану. Прощаясь, алхимик сообщил, что опять собирается на Алтай, затем – на Кольский полуостров, а, вернувшись, свяжется с нами. Записал номера сотовых, извлек кривобокую фигурку из желтого металла и поставил на стол.
– Какой милый ежик! – фальшиво восхитилась я.
Женька с сомнением оглядел изделие и пояснил:
– Вообще-то я отливал скарабея.
И озабоченно добавил:
– Надо совершенствовать форму, я же литьем занялся впервые!
– А из чего он?
– Из золота, которое я сделал.
Он выгреб из кармана пригоршню желтых кругляшек и протянул мне.
– Что это?
– Я же сказал: золото.
– Прости, но я не могу его взять.
Женька подумал, выудил самую крупную кругляшку и положил мне на ладонь:
– На колечко. Или на счастье…
Кивнул нам и скрылся за тополями.
Кругляшку я бросила в шкатулку. А спустя три месяца до нас дошел слух, что Женьку убили на маленькой, очень далекой станции. Но мы решили не верить, хотя и знали: мерзавцам, которые убивают, безразлично, есть ли у жертвы мечта, которая может осчастливить все человечество, и насколько жертва выше их в духовном развитии…
А в прошлом году отмечали Димкин день рождения. После двух часов ликования виновник торжества с одноклассником – физиком пошли покурить. Я увязалась с ними. Трепались о том, о сем, и одноклассник упомянул о своей работе. Он занимался исследованием элементарных частиц в каком-то не очень понятном НПО. Во время экспериментов ученые обнаружили неизвестные физике тонкие поля. Они существовали недолго, не подчинялись общим законам, реагировали на экспериментаторов, а при некоторых и вовсе не появлялись. Видно, те им были несимпатичны. Хотя физик сказал, что исследователи не могут понять, в чем тут дело? И добавил: если явление не вписывается в знакомую схему, то ученые изучают его отдельно, а не перечеркивают, как прежде. И это хорошо.
Я спросила, как он относится к алхимии? И неожиданно физик заявил, что с большим интересом и уважением. И, вообще, это бескрайнее поле для изучения, поскольку наука уже доказала: человек силой мысли может влиять на молекулярные связи.
Назавтра Димка потребовал, чтобы я показала подаренную Женькой кругляшку ювелиру. Отпахав день, мы посетили ближайшую мастерскую, и ювелир после долгих манипуляций спросил:
– Откуда у вас такое чистое золото?
Глаза его смотрели странно. Димка забрал кругляшку, что-то пробормотал, подхватил меня под руку, и мы выскочили на улицу. И сквозь оконное стекло увидели, как ювелир лихорадочно набирает чей-то номер.
Дома я спрятала Женькин подарок в коробочку из-под духов, засунула коробку за другие парфюмы и легла спать.
А наутро меня хотели убить.
II
Утром моросил дождь, и под монотонный шум я видела сон: смеющегося Женьку в окне поезда и золотой перстень у него на ладони. Перстень был слегка кривоват и сиял розовым светом. Женька пытался открыть окно, чтобы отдать его мне, но поезд тронулся… За спиной Женьки возникла тень… И я проснулась.
Полежала немного, осмысливая увиденное… Потом приняла душ, накрасилась и за кофе подумала: «А ведь мы понятия не имеем, как он погиб…» Не знаю, почему мне в голову пришла эта мысль.
Позвонил Волин и сварливо забубнил:
– Дрыхнешь, небось? Про съемки не забыла? Материал оперативный, между прочим!
– Не дрыхну и не забыла. Пью кофе.
Возникла пауза: я его вырубила своей кротостью.
– С тобою все в порядке? Какая-то ты покладистая сегодня…
– Ты не в курсе, как Женька погиб?
Димка опешил:
– Чего это ты вдруг?!
– Он мне приснился. Знаешь, по-моему, это свинство с нашей стороны – не поинтересоваться хотя бы подробностями его гибели! У него родные есть?
– Брат на Дальнем Востоке.
Помолчал и добавил:
– Я с ним свяжусь и выясню все. А ты собирайся.
Было прохладно. По шелку зонта с шелестом скользил дождь, а вокруг колыхалась завеса из серебряных капель.
Я обогнула шеренгу машин и вышла на тихую улочку. Троллейбусная остановка располагалась напротив. Шагнув на проезжую часть, замешкалась, соображая, с какой стороны обойти огромную лужу…
И тут из-за поворота выскочил внедорожник. Он несся на бешеной скорости, а я, застыв, тупо смотрела на него, прикидывая, какой глубины может быть лужа… Был шанс отскочить… Но новые туфли!..
Мощный толчок… Злосчастная лужа…
Пробороздив ее, словно дредноут, я уткнулась носом в асфальт. Рядом темнело чье-то тело. Отфыркиваясь, скосила глаза: тело принадлежало соседу по подъезду, который, приподняв голову, рассматривал мои колени.
– Спасибо, – прохрипела я, – вы, кажется, спасли меня.