Алхимистика Кости Жихарева
Шрифт:
Но если явился Голем – значит, у его хозяина закончилась наконец мучительно праздная суббота.
Так что ещё поживём…
И мастера, и шарлатаны недовольно зашумели:
– Надо же – нехристи уже и до нас добрались!
– Распустил император своего любимчика!
– Ой, братья, он сейчас как пойдёт нас пинать, топтать…
– Давно надо было повесить старого дурака!
– Выжечь змеиное гнездо с конфискацией!
– Изыди, идол иудейский! Заклинаю тебя именем Асмодея и Астарота, Бегемота и Автобота, Бельфегора и Киркегора!
– Колосс-то,
– Чтобы ихним духом в городе и не пахло!
– Чуму разносят!
– Детей похищают!
– Спички воруют!
– Дома не ночуют!
И орали-то, между прочим, не тёмные религиозные фанатики, а передовые люди своего времени, гуманисты…
Голем сделал шаг в сторону – и храбрецы снова бросились подпирать стены.
Костя воспользовался моментом и возгласил унаследованным от отца командирским голосом:
– Смир-рно! Совсем распустились! Личному составу молчать, ждать моих распоряжений и бояться дикаря из Тартарии! Я вам покажу кувалду в сто пудов!
Из пролома в потолке выпала верёвочная лестница.
– Вылезай первым! – велел Костя ботану. – Потом пойдут остальные. Мы с Буслаем будем прикрывать…
Джульверна не пришлось просить два раза, он взялся было за бамбуковую перекладину – но тут чуть не на голову ему вынесло из дыры ногами вперёд давешнего китайца.
Филимонов всплеснул руками.
– Почтенный сюцай! Как вы здесь очутились?
Лю Седьмой отряхнул шёлковый халат с драконами, снял с головы шёлковую шапочку и об колено выбил из неё пыль. Потом лукаво поглядел на ботана и сказал:
– Позволять молодым людям делать глупости – значит, нарушать установления Неба. Вэйскому павлину никогда не догнать курицу из Фучжоу. Один совершенномудрый – тонкая былинка на ветру, двое совершенномудрых – надёжная опора державы. К счастью, в этом городе нашёлся и второй…
Точно – из дыры возникли бледные ноги в домашних тапочках.
Солидный рабби Лёв сильно уступал китайцу в физической подготовке, он кое-как спустился вниз. Халат на каббалисте был полосатый, а на голову он нахлобучил огромную шапку с опушкой из рыжего меха.
Потом вся компания уселась за столом, а Голем остался стоять, как чучело медведя с подносом в старинном ресторане.
– Шалом! – сказал рабби Лёв. – Рад видеть своих гостей в добром здравии. Я сидел и ломал голову, как бы вас выручить. Благословенная суббота всё не кончалась. Но на помощь мне, бестолковому носатому варвару, пришёл рабби Лю. И стоило ему произвести несколько телодвижений…
– О, не преувеличивайте моих заслуг, почтенный. Я всего лишь применил древнюю стратагему, которая называется «Принуждение субботы к преобразованию в четверг»…
– И таки стал четверг! – восторженно подхватил каббалист. – Я тут же проверил по календарю. Потом достойный китаец познакомил меня с экзотическим методом гадания на стеблях тысячелистника, и вышло, что тигр не в силах пересечь уже горный поток, а вас следует удержать от противоправных действий…
– Так ты, старая… – ботан помотал башкой и опомнился. – Так вы, почтенный сюцай Лю, не передали императору моё послание?
Китаец пожал плечами, и рабби Лёв ответил за него:
– Да как же мой восточный друг мог вложить в августейшие длани ваш ультиматум, если на дворе минувший четверг и Его Величество ещё не вернулся с лечения из Карловых Вар?
– А стражники? – вспомнил Костя. – Густав и этот…
– А ваши стражники ещё и не заступали на пост, – сказал каббалист. – У них же сутки через трое…
– Ничего не понимаю, – растерянно сказал Костя.
– Только глупец старается понять, – утешил богатыря восточный алхимик. – А совершенномудрый берёт и пользуется.
– В смысле – не парься, Костян, – перевёл Джульверн с древнекитайского.
– А как же они, – не унимался богатырь и показал рукой в сторону обитателей Подземелья Высокой Науки.
Гуманисты, мастера и шарлатаны тоже пребывали в недоумении. Опасаясь репрессий, они не позволяли себе выкриков, только глухо роптали, и в ропоте этом явственно различались слова «четверг» и «суббота».
Только Василий Буслаев, один из всех, был по-настоящему спокоен – он добрался до ведра с крепкой настойкой брома, и теперь ему всё было, как говорят в простом народе, deep purple, то есть глубоко фиолетово.
– За этих длинноносых учёных можно не беспокоиться, – сказал Лю Седьмой. – Они разойдутся по домам и вернутся к прежним трудам…
– Так их же опять сгонят сюда! – сказал Костя.
– Нашёл о ком жалеть! – хмыкнул Джульверн. – Они нашего Буслайчика чуть не замучили своими экспериментами. Доктор Менгеле не на пустом месте взялся!
– Так кузнец, например, сто пудов его не мучил, – возразил богатырь. – Не все же здесь такие… И что будет, когда вернётся император?
– Ой, молодые люди, неужели мы об этом не подумали? Уж постараемся, чтобы Его Величество решил, что ему приснился длинный дурной сон. Он почешет в августейшем затылке и скажет: «Это надо же было так набраться!»
– А Куковяка? Он же ему напомнит!
– Вот он где уже у меня, ваш Куковяка! – воскликнул каббалист, вытащил из-за пазухи стеклянный пузырёк и протянул Косте. – Достал меня виршами своими ваш Куковяка не хуже грядущего поэта Бродского! Унесите его подальше с глаз моих, вашего Куковяку!
Костя принял пузырёк, поднёс к глазам и увидел, что внутри мечется крошечная фигурка скомороха и доносится что-то вроде пчелиного жужжания. Богатырь приложил к стеклу ухо и услышал:
– …Не сумели ни чекисты и ни нацисты, а обманом одолели китайские сионисты! Теперь может видеть любой дикобраз, какой светильник разума здесь, в бутылке, угас! Какой тут умолкнул веселия глас! Какой затуманился глаз-ватерпас! И это на Руси уж не в первый раз! Освободителю своему обещаю заранее, что выполню три его желания. А разойдусь, так и все четыре – только не просите меня о московской квартире. Ночь, улица, фонарь, ипотека – вот что губит русского человека…