Алхимистика Кости Жихарева
Шрифт:
Как должен был сицилийский, к примеру, крестьянин воспринимать вести из далёкого Рима? Коли там всеми делами заправляет баба, то она и есть самая главная. А кто может быть главнее Папы? Вот так и создалось мнение народное.
Имена сиятельных профурсеток забылись, а история о женщине на папском престоле накрепко застряла в заскорузлых мозгах и обросла подробностями.
Как могла самозванка стать Верховным Понтификом? Переоделась в мужскую одежду и пошла продвигаться по духовной стезе. Стала отличницей (отличником), заткнула за пояс лучших богословов, прославилась праведной жизнью – вот её и выбрали
Финал у легенды тоже был страшен и позорен: папесса Иоанна во время крестного хода вздумала рожать и тем себя разоблачила.
Указывали даже точное место, где произошло сие прискорбное событие: между Колизеем и церковью Святого Климента. Такие детали вставляют нарочно, чтобы рассказ казался подлинным.
Вновь воскресла римская легенда уже в XIX веке, когда женщины стали играть ведущие роли в искустве и политике и начали добиваться мужских привилегий. Самая известная из первых феминисток – писательница Аврора Дюдеван, печатавшаяся под мужским псевдонимом Жорж Санд. Она носила брюки, дымила сигарой и, закончив написание одного романа, немедленно начинала строчить следующий.
А в России к тому времени уже появилась героиня Отечественной войны 1812 года – кавалерист-девица Надежда Дурова!
Тема стала актуальной.
Душераздирающая история женщины в папской тиаре достигла и модных салонов Петербурга, быстро перенимавших всё парижское. Тут же за неё ухватился великий пересмешник – Александр Сергеевич Пушкин. Он в ту пору сочинял известную ныне всем «Сказку о рыбаке и рыбке».
Сказка с этим сюжетом в прозаической форме была напечатана в известном сборнике братьев Гримм. Но не тех бесшабашных проходимцев из одноимённого фильма Терри Гиллиама, а настоящих – кропотливых собирателей фольклора. Правда, в их сказке желания сварливой жены рыбака выполняла не сверкающая золотая рыбка, а унылая плоская камбала. Одно слово – немец-перец-колбаса! А ведь братцы считались романтиками!
Это именно в их пересказе рыбачиха пожелала стать Римским Папой!
Ну, наш поэт сперва и пошёл по этому пути.
Вот отрывок из черновика:
Проходит другая неделя,Вздурилась опять его старуха,Отыскать мужика приказала —Приводят старика к царице,Говорит старику старуха:«Не хочу быть вольною царицей,Я хочу быть римскою папой!»Старик не осмелился перечить,Не дерзнул поперёк слова молвить.Пошёл он к синему морю,Видит: бурно чёрное море,Так и ходят сердитые волны,Так и воют воем зловещим.Стал он кликать золотую рыбку…Добро, будет она римскою папой.
Воротился старик к старухе,Перед ним монастырь латинский,На стене латинские монахиПоют латинскую обедню,Перед ним вавилонская башня.На самой на верхней на макушкеСидит его старая старуха.На старухе сарачинская шапка,На венце тонкая спица,На спице Строфилус птица…Кажется, так и слышишь голос Арины Родионовны!
Ну, потом следует желание стать владычицей морскою…
Почему же Пушкин исключил этот эпизод в дальнейшем?
Да потому что вкус у Александра Сергеевича был отменный. Он почувствовал: что-то не то. Продвинутые друзья поэта, конечно, будут веселиться – эка ловко наш арап вставил в текст пресловутую папессу Иоанну! Прыкольно!
А вот простые читатели недоумённо пожмут плечами.
В самом деле – с какой стати русской православной царице вдруг заблажит стать Римским Папой? Ведь старуха с каждым желанием поднимается на качественно новую ступень – такова логика сказки. Верховный же Понтифик в лучшем случае равен монарху. Стоит ли затеваться?
Другое дело – владычица морская. Это уже иной уровень. Ведь сам же Пушкин написал в «Медном всаднике»: «С божией стихией / Царям не совладать»… Владычица морская будет поглавней любой царицы…
Как ни смешон, как ни забавен эпизод с «Римскою Папой», а пришлось от него отказаться!
Гений потому и гений, что умеет отсекать всё лишнее…
Колобок возрождённый
– …Когда ничего у нас не вышло с Курочкой-Рябой, тогда мы его и испекли… И на окошко положили… А он… Да вы кушайте, кушайте, у них еды много… А он, неблагодарный…
Старушка всхлипнула. У неё весь вечер глаза были на мокром месте. Давно чаемая встреча со своими, родненькими, наконец состоялась! Поневоле всплакнёшь!
Всё-таки она слабая женщина, хоть и Папа!
Предсказание пражского каббалиста и Лю Седьмого сбылось.
Как только первая слеза капнула на каравай, Виссарион Глобальный стал самим собой.
Колобок, лежавший на коленях своей изготовительницы, потянулся враз выросшими ручками, зевнул образовавшимся ротиком, открыл изюмные глазки и произнёс:
– Долго же я спал!
Римская Папа сказала: «Охти мне!» – и сомлела.
– Спать бы тебе вечным сном, если бы не мы! – торжественно продекламировал Джульверн. Так положено отвечать в сказках…
– Смотреть надо, где ночлег устраивать, – сварливо сказал Колобок. – Это надо же додуматься – над самой берлогой Мерлина! Чему я вас учил!
– Так ты всё знаешь? – ахнул Костя.
– Конечно. Я всё видел и слышал, только сделать ничего не мог… Эй, вы на бабушку-то хоть водой побрызгайте! А то ещё помрёт от счастья!
Джульверн чуть не окатил старушку водой из золотой чаши для омовения рук, но богатырь вовремя остановил его:
– Сказано же – побрызгай!
Филимонов так и сделал, да ещё и похлопал старуху по щекам.
Верховная Понтифика медленно приходила в себя.
– Так это что получается, – сказал Костя. – Значит, и Курочка-Ряба была у них, и Колобок – их рук дело, так ещё и «Сказка о рыбаке и рыбке» тоже про них сложена?
– Конечно, – ответил Колобок. – Они ведь не просто старик со старухой, они – архетипы…