Алхимия
Шрифт:
Пруст Жозеф Луи (1754–1826) 302, 303,313,314
Псевдо-Аристотель (XIV–XV или XVI в.) 168,275,276
Псевдо-Демокрит (VI в.) (Болос из Мендеса?; II или VI в. до н. э.) 238, 308, 316, 356, 357, 383
Псевдо-Дионисий Ареопагит (Петр Ивер?; V в. или начало VI в.) 150
Псевдо-Луллий (XIV XV или XVI в.) 362
Птолемей Клавдий (II в.) 313, 446
Пьер из Марикура (Петр Перегрин; вторая половина XIII в.) 311, 446
Рабле Франсуа (ок. 1494–1553) 22, 87, 116, 131,424, 426, 428
Рей Жан (1583–1645) 310
Рипли Джордж (Риплей Георг; 14151190) 28, 30, 32, 45, 57–59, 92, 100, 101,147, 199, 200, 214, 245, 280, 348, 349, 362, 366, 369, 406, 409–412, 427, 435
Рихтгаузен (первая половина XVII в.) 214, 221,222
Ричард Английский 123
Ришелье (1585–1642) 215
Роберт Гроссетест (Большеголовый), или Роберт Линкольнский (ок. 11751253) 311,325,343, 383, 446
Роберт из Честера (XII в.) 362
Ронсар Пьер (1524–1585) 39, 431
Роса Франсиско Мартинес де ла (1787–1862) 41
Рубрук Вильгельм де (Рубруквис; ок. 1220–1293) 191
Рудольф II (1552–1612) 214, 220
Сала Анджело (1576–1637) 31, 377, 382
Саллюстий (IV в.) 200, 320
Сведенборг (Сведберг) Эммануил (16891772) 142,380, 381,382
Свифт Джонатан (1667–1745) 86
Сен-Жермен (конец XVII в. — 1795/84) 214
Сендивогий (Седзивой) Михаил (1566?-1646) 171, 172, 216, 220, 221, 337, 382
Сервантес
Сетон (Сетоний) Александр (Космополит;?-1604) 220, 301
Сигер из Брабанта (ок. 1240-ок. 1282) 193,312
Сильвий Франсуа Делебоэ (1614–1672) 377, 382
Синезий (Синесий; 379–412) 164, 165, 173,269, 327, 356, 383
Синкелл Георгий (? — после 810) 389
Сократ (470/69-399 до н. э.) 312
Спиноза Бенедикт (Борух; 1632–1677) 384
Старкей (середина XVII в.) 221
Стефан Александрийский (VI в.) 165, 166, 210, 249, 300, 356, 358, 383, 422
Тарталья Николо (1500–1557) 142
Тахений Отто (ок. 1620–1699) 291, 343, 377, 382
Телезио (Телесио) Бернардино из Козенцы (1508–1588) 141, 142, 298, 382
Теофил Пресвитер (XI–XII в.) 342
Тертуллиан Квинт Септимий Флоренс (ок. 160-после 220) 374, 390
Тифферо (XVIII–XIX в.) 214
Тревизан Бернар (1406–1490) 78, 103, 250, 280, 295, 383
Тритемий Иоганн (1462–1516) 35
Уарте Хуан (1530/5-1592) 121
Фараби Абу-наср Мухаммед бну-Мухаммед (870–950) 360
Фердинанд III (1608–1657) 214, 222
Филалет Евгений (Томас Воген; 1621–1666) 104, 221, 222, 296, 290, 367, 382,412
Фламель Николай (1330–1418) 102,103, 107,213, 234, 235, 237,418
Фома Аквинский (Аквинат; 1225–1274) 67, 69, 156–161, 178, 189, 193, 2515, 256, 279, 314–316, 320, 324, 325, 343, 383,419, 439
Франциск из Ассизи (Ассизский; 1182–1226) 65, 69, 73, 116, 117, 119, 325, 331,418, 439, 448
Фридрих Вюртембергский (первая половина XVII в.) 220
Халид (Калид) бну-Язид бну-Муация (ок. 660–704) 106, 357, 358, 366
Харун (Гарун) ар(аль) — Рашид (766–809) 357
Хенквиц (вторая половина XVII в.) 219
Химес 164
Христиан II (1583–1611) 220
Циглер Мария (середина ХVI в.-1575) 223
Цицерон Марк Туллий (106-43 до н. э.) 313, 446
Чосер Джефри (1340–1400) 40
Шварц Бертольд (XIV в.) 363
Шекспир Вильям (Уильям; 1564–1616) 15,94, 224, 226, 227, 228, 231
Шлик из Богемии (первая половина XVII в.) 221
Шталь Георг Эрнст (1660–1734) 265, 384
Эгидий Колонна (Римлянин; 1247–1316) 119
Эймерик Николай (1320–1399) 36
Эккартсгаузен Карл (1752–1803) 47, 381,382
Эксимиданус 127
Экхарт Иоганн (Мейстер Экхарт; ок. 1260–1327) 66, 150–153, 331
Эпикур Самосский (342/1-271/0 до н. э.) 265, 307,312,313
Эразм Роттердамский Дезидерий (14691536) 40, 431
Юлиан из Толедо 71, 154, 155
Юлий Люксембургский (вторая половина XVI в.) 223
Яков I (1566–1625) 94
Ямвлих Халкидский (ок. 283-ок. 330) 236, 355, 383
Сыны доктрины
Возьми, сын мой, три унции ртути и четыре унции злости…
Гермес
Говорят, близ Хеброна На могильной плите Трисмегиста Гермеса Македонский А. Ф. повелел начертать Тринадцать незыблемых правил «Изумрудной скрижали» Гермеса.
Изреченное сим достославным, Хитрованом и ловким умельцем, Оказалося тем матерьялом, Из которого столько веков Формовало себя мироздание златоадептов — Лунно-солнечных братьев, пришедших Из верховий зеленого Нила. Приблизительно так начал я мою книгу О Большом Королевском Искусстве… Слово за слово, букву за буквой Стал перекладывать важные те письмена С латинского, ихнего — на русский, родной. И вот что тогда получилось: «Не ложь говорю, а истину изрекаю», — Сказал Основатель во-первых. «То, что внизу, подобно тому, что вверху, А то, что вверху, тому, что внизу, подобно», — Было сказано во-вторых. (Для того, чтобы уши не слишком увяли И в глазах чтоб не очень рябило, В-третьих, в-пятых и даже в-восьмых опущу, Приступая к девятому сразу.) «Отдели же землистое от огня И от грубого тонкое нежно. И тогда ты увидишь, как легчайший огонь, — Объяснил Основатель в-девятых, — Возлетев к небесам, наземь вдруг низойдет, Единенье вещей совершая: Светлых горних вещей, Темных дольних вещей, — Примиряя, свершая, стращая… И вот уже — разве не видишь? — вглядись: Тьма кромешная прочь убегает. Прочь. И еще раз, конечно же, прочь..» (А в-десятых — опять опускаю.) И сказал он в-одиннадцатых тогда: «Так устроено все повсеместно». «Так», — еще раз сказал. И на третий раз: «Так!» — Закругливши тем самым тираду. «Удивительный плод от сентенций моих Предстоит и созреет в грядущем», — Обещал Основатель… (И образ возник — Неизвестно чего, но прекрасный.) А в-двенадцатых имя потомкам назвал: «Трисмегистус зовусь. Все три сферы ума — Все мои до конца. Ровно три!» Он сказал, как отрезал. А в-тринадцатых, Слово в молчанье включив, Возвестив про деяние Солнца, На прощанье сказал Тривеликий Гермес: «Как хотите, а я умолкаю…» Так на русский язык это слово легло. (Прочитал. Перечел. Передвинул. Поменял. Переставил. Содвинул. И еще раз, как водится, перечитал, Набросав на полях перевода Карандашный рисунок, На коем Гермес Весь в хитоне и, кажется, в джинсах.) Но лишь точку поставил и штрих оборвал, И рисунок виньеткой обрамил, Как сей же миг латинисты нахохлились, Внутренние рецензенты осерчали, Ворчали в академических кругах. И вот уж — о ужас! — Восстала классическая филологиня: «Гермесы хитонов тогда не носили, А шествовали с кадуцеем в руке И с крылышками на пятках». Согласился, поспешно кивнув. Смотрите: стираю резинкой хитон. (Показываю специалистам тетрадку.) Но здесь же, при них же, Подчеркиваю узкие бедра легкоступа-Гермеса, Резко обозначая, теперь уже внятным штрихом, Каляные джинсы, Даже самое возможность крыльев на пятках На корню упраздняя. Джин-с из бутылки… Ан глядь: латинисты — куда там! — Бурунчиками взвилися, Букли баранчиково воскинув. «Джаз или джинс?» — уточняли. И уличали: «В матерьяльных источниках Недостаточно сведений в пользу джазовой музыки Там…» А что из бутылки, то с кем не бывает. «А ведь не созданы вы, Вадим Львович, для джинсов», — Говаривал мне в Милане, в магазине «Миланодежда», Евгений Михайлович Богат, Моралист и большой остроумец. Опять соглашаюсь: не создан. А вот, представьте себе, ношу: Хитон, словно джинсы, И джинсы — как продолженье хитона Под медный чарльстон Изумрудной скрижали — Ношу… В конце концов, форма одежды — бог с нею. «Но почему олимпийство Гермеса, — Востребовали вновь латинисты, — Своевольно предстало у вас экстатическим вскриком — Три раза повторенным три, И столько же сказанным так, И, кажется, дважды назначенным к действию Прочь? Ведь в подлиннике все это сказано только по разу — Весомо, как следует быть на скрижалях!» Но где, отвечаю, мне взять Аскетический метр важнословья? Неважно, что я — толмачом при Гермесе. Гермесу — вещалось, а мне — голосилось, Пророчествовалось — Гермесу, А вылось и плакалось — мне! И вот результат перед вами: Стенающий в голос пророк, Вставленный в блеклые джинсы, Чужую горланящий песню. Но с личным — хоть тресни! — прищелком И лично своим ду-ду-ду… Под дудку чужую поем. Смеемся и плачем. Толмачим… Восплачем Чужими слезами, Но только — на собственный взрыд. Про Свет изрекал И свет формовал — из потемок Трижды Великий Гермес. А я пребывал — меж текстом и текстом, Моим и его, собой обознача просвет, Крича двухголосое слово — его и мое. И сам состоял из просвета. И тексты — мой и его — истаяли оба. Остался Кентавр — Гермес Рабинович, Продутый ветрами веков. Просвет — перевод… Не провод ли он оголенный Для снятия разности потенциалов, Назначенный быть межвременным эсперанто И мыслью свободною течь, Из века прошедшего в век настоящий Естественно перетекая? Хотел бы в единое слово… Взявшись за дело заделать просвет — Иначе сказать, претворить с буквы на букву Незапамятный век на двадцатый, Седьмым, или даже восьмым, ощущеньем почуял, Что вышло не с буквы на букву, А с сердца на сердце… Занести небо — в Красную книгу Вселенной, Положить ее на колени И почитывать себе в метро, едучи по кольцу. Электрическая восковая свеча: Свет — электрический, а воск — настоящий, Прожигающий кожу ладони… Перевожу Гермеса, но и он переводит меня. Из-водит. У-водит. При-водит. К-себе-другому. К-нему-своему. Пере-вожу, чтоб уютно жилось: Мне и ему, и всем, кто меж нами. И — снова здорово. Опять двадцать пять. Челнок пониманья сновал и сновал Меж мною и мной, неуют разжигая… Де-гер-ме-ти-зи-ру-ю Слово Гермеса и жест. Купно: и то и другое. Но… в разные стороны — Оба — Слово и Жест. Остается душа. А чья? Неизвестно. Назову ее болью тоски: Всех — друг по другу.«Божественная комедия» и алхимический миф
Данте и… музыка, искусство, философия, наука… Исследовательский лот, едва коснувшись дна «Божественной комедии», вновь выброшен на вновь непроницаемую поверхность этого на самом-то деле поистине бездонного — безмерного — великого текста. Можно начинать сначала.
Но можно и расширить ряд сопоставлений. Пусть этим сопоставляемым станет средневековая алхимия, со-бытие которой с Дантовой «Комедией» очевидно (посмертная судьба Капоккьо и Гриффолино). Но механизм сопряжения этих двух в высшей степени значимых реальностей средневековой культуры до поры сокрыт. Попробуем сопоставить их, наведя электронную камеру-обскуру сперва на частное и «видимое» (цвет алхимического рукотворения — свет в «Комедии»), а потом на всеобщее и «слышимое» (алхимический миф — жизнь этого мифа в «Комедии»).