Али-баба и Куриная Фея
Шрифт:
Юноши и девушки расходятся по местам. Заноза подмигивает Ренате:
— Молодец Бауман! Правда?
Рената машет своим пёстрым платком.
— Не мешало бы это послушать Давай-давай. Он бы лопнул от злости.
— Ах, этот?.. — Заноза нагнулся на ходу, чтобы подобрать картофелину. — Для Кнорца мы были до сих пор пятой спицей в колеснице, но теперь дело пойдёт иначе.
Ребята продолжали засыпать овощехранилище землёй. Размеренно постукивали лопаты. Макки проверил, много ли они набросали земли.
— Маловато.
Куниберт Мальке совсем приуныл. Вот уже пять минут, как он бессмысленно смотрит в одну точку. Ему трудно даже пошевельнуться. Какая ужасная работа! У него болят все мышцы. Ручка лопаты так тверда, что от неё горят ладони. Разве это можно выдержать? Куниберту стало жаль себя. Время шло, а он всё ещё не работал.
Факир кинул в мечтателя гнилой картошкой:
— Эй, Профессор, твоя лопата уже пустила корни! Принимайся за дело, а то ты не управишься и до ночи.
Куниберт Мальке с убитым видом взялся за лопату. Но нельзя сказать, что работа у него спорилась.
— Давай я тебе помогу, отдохни, — сказал Бауман, беря у него лопату и делая знак, чтобы он отошёл в сторону.
Воспитатель хотел согреться. Лопата его глубоко входила в землю. Бауман работал быстро и споро. Свеженабросанная земля словно тёплым одеялом укутывала картофель. От работы Бауману стало жарко. Он посмотрел на Куниберта.
— Тебе трудно работать в поле, не так ли? — спросил он. — Надо больше каши есть. Скажи, как ты попал сюда, в деревню?
Куниберт не ответил.
— Ты сам деревенский? Пошёл сюда учиться по собственному желанию?
— Я? Нет!.. Соб-ст-вен-но говоря, я хотел стать портным, — нерешительно произнёс Куниберт, растягивая каждое слово.
— Портным? — Вальтер Бауман от удивления опустил лопату. — Ну, дорогой мой, тогда ты ошибся адресом. У нас в интернате осваиваются многие профессии — ты можешь, например, стать полеводом или животноводом, зоотехником или садовником, — но портным… нет, это не выйдет! — Бауман сдвинул на затылок свою синюю лыжную шапочку. — Парень, парень, кто же тебя сюда направил? — спросил он, снова принимаясь сгребать землю.
Куниберт, стоя рядом с ним и глядя на него сквозь толстые стёкла очков, начал рассказывать:
— Мы с матерью пошли на биржу труда. Я хотел стать по-рт-ны-им, но сво-бод-ных мест в по-ртно-вск-ой школе не было. «Мы те-бя уст-ро-им иначе», — сказала мне женщина на бирже труда. И она послала меня в Катербург, в народное имение.
— А тебе здесь нравится?
— Мне? Нет! Ведь я же хо-тел стать по-рт-ны-им. Но женщина сказала, что это ничего не значит, каждый может работать в деревне.
— Вот это новость! — Бауман воткнул в землю лопату. — Наверно, эта тётка с биржи труда получила задание набрать молодёжь для сельскохозяйственных школ. Вот она и решила не утруждать себя. Но, дорогой мой, эта дама не имеет ни малейшего представления о сельском хозяйстве. Она думает, что стоит сунуть человеку в руки грабли, и онсразу станет крестьянином. Чистейшая чепуха! Сельское хозяйство — нелёгкая вещь. Чтобы стать хорошим полеводом или животноводом, надо иметь голову на плечах — чтобы учиться, сильные руки — чтобы работать, и преданное сердце чтобы любить своё дело. Иначе ничего не выйдет, понимаешь? Но ты лучше скажи мне сам, нравится ли тебе унас.
Куниберт судорожно глотнул слюну:
— Я н-не зна-аю, — промолвил он робко.
— Знать-то ты знаешь, не притворяйся. Ты можешь спокойно сказать всю правду.
— Я лучше бы хо-те-ел учиться на порт-но-го, — тихо признался Куниберт Мальке.
От работы ученикам стало жарко. Даже ветра они больше не замечали. Ребята сняли куртки, девушки — платки. Работали они ровно — не слишком быстро и не слишком медленно. Факир заявил, что они трудятся «в одном темпе». Затем наступил обеденный перерыв. Ученики побежали в столовую и набросились на голубцы, которые им полагались к обеду, а потом снова вернулись к овощехранилищу.
Заноза поплевал на руки.
— Ну, граждане, скоро финиш.
Но до финиша было ещё далеко. На полный желудок работать стало трудней. Ребята с трудом раскачивались. Факир стал рассказывать анекдоты, но они были не новы и не остроумны.
Рената не любила плоских шуток. Не слушая Факира, она помогала Малышу, так как свой участок она уже сделала. К своему удивлению, Рената почти не устала. Конечно, делобыло не в тех двух голубцах, которые она съела за обедом. Фрау Хушке так ловко упрятала в капустные листья мясо, что его с трудом можно было обнаружить.
— Знаешь, я поняла как важно равномерно распределять свои силы, — сказала Рената Малышу.
Гора земли над овощехранилищем всё росла. За час до ужина работа была уже закончена. Ребята покрыли, картофель толстым слоем земли, и теперь ему был не страшен любой мороз.
— Ну, вот мы и кончили! Здорово поработали! — хвастались младшие ребята.
— И всё же мы дураки, — возразил им Факир, опершись на лопату: — мы так поторопились, что теперь нам придётся засыпать ещё одну яму.
Вальтер Бауман кивком подозвал к себе учеников.
— Начинается! — заныл Факир. — А всё потому…
Но Факир ошибся. Оставшееся время их воспитатель использовал иначе.
— Теперь вы научились засыпать землёй овощехранилища, — сказал он. — Но знаете ли вы, как их закладывают?
И Вальтер Бауман начал объяснять, как это делается.
Третья полевая бригада отстала. Скорее! Поднажмите, рабочий день скоро кончится! Бригадир Леман с часами в руках быстро бегал взад и вперёд, явно тревожась.
— Живей, живей! Поторапливайтесь! Через пятьдесят минут картофель должен быть засыпан!