Али-баба и Куриная Фея
Шрифт:
В седьмой комнате царила благоговейная тишина. Факир и Заноза нежились в своих кроватях. Факир внимательно рассматривал коричневатый подтёк на потолке. Заноза сердился на Кабулке. Вот бестия! На его предложение старший скотник до сих пор не дал ответа. Кто знает, что он сделал с чертежом. Может быть, выбросил бумагу на помойку,а может, раскурил ею свою трубку. Позор! Заноза был всё ещё убеждён, что его предложение вполне пригодно. «Разговаривать об этом с упрямым Кабулке я больше не буду, — решил он. — Это бесполезно. Кабулке
Заноза перевернулся на спину и положил руки под голову.
— Ты знаешь, Кабулке неисправим! — сказал он.
— Что?
Факир думал о доме. В первый день рождества он ел кролика, жаренного в сметане.
Заноза рассказал ему всё. Факир сразу забыл о кроликах в сметане.
— Не обижайся на меня, — сказал он воодушевляясь, — но ты, конечно, не первый выдумал такие ванны. Ведь каждому дураку ясно, что так можно уберечь коров от болезни.
— А Кабулке меня высмеял. Ты бы только его послушал…
— «Кабулке, Кабулке… Он боится нового, как чёрт ладана. Надо просто испробовать твою ванну.
— Испробуй-ка, если господин старший скотник не согласен. Давай-давай плюёт на нас.
— А зачем нам Кнорц? Послушай, теперь у меня возникла одна идея. — Факир поднялся и сел на кровать Занозы. — Мы сами сделаем этот опыт. Понял? Помнишь, что нам говорил Бауман? В Клубе юных агрономов мы должны изучать новые методы.
— При чём здесь клуб! К клубу ребята давно уже охладели.
— Ну и что же? Теперь они опять загорятся. До сих пор мы просто не знали, что нам делать, а сейчас у нас есть чем заняться, и это будет не пустое времяпрепровождение, а настоящее, серьёзное дело. Вот увидишь, мы построим ванну. То-то удивится Кабулке! Я сегодня же созову всех членов клуба.
Факир сдержал своё слово. В маленькой пристройке рядом с развалинами старого барского дома уже в тот же вечер зажёгся свет.
Факир, который, будучи председателем клуба, должен был подавать другим благой пример, затопил маленькую железную печурку и расставил всю клубную мебель: несколькошатких стульев-инвалидов и две скамейки.
Потом пришли все остальные. Рената потирала руки.
— Брр!.. Холодно! — сказала она.
Действительно, комната ещё не успела нагреться.
Явились все члены клуба, кроме Повидло — у него болели зубы — и Феликса Кабулке, которого Факир не пригласил, так как боялся, что он разболтает обо всём своему отцу.
Первым взял слово Факир. Он рассказал о предложении Занозы. В это время Заноза кусочком мела чертил на полу план будущей ванны. Другого выхода не было: грифельной доски в клубе не имелось, а стены решили не пачкать.
Али-баба взял на себя обязанности истопника; он натопил маленькую печурку докрасна, и теперь Ренате не надо было больше кутаться в свою светло-синюю лыжную куртку.
Заноза и Факир рассказали о том, что Кабулке не поддержал предложение Занозы. Раздались протестующие возгласы.
Сооружение ванны было уже делом решённым.
Но самое трудное заключалось в том, чтобы достать необходимый материал.
— Нам нужен цемент. Если бы Бауман был здесь, он бы достал его в два счёта, а так нам придётся побегать.
— Можно обойтись и без цемента. Ведь это только опыт. Давайте построим ванну из дерева.
— А дерево у тебя есть?
Дереве имелось. Факир показал на штабель досок у двери.
— Разве вы не помните? — сказал он. — Когда мы заняли эту пристройку, то сделали из двух комнат одну. Я, дурак, ещё хотел сжечь эти доски, но Бауман сразу сказал, чтоони нам когда-нибудь пригодятся.
— А хватит нам этих досок? — спросила Рената, расстёгивая свою лыжную куртку.
— Ещё бы! Ведь нам не нужна ванна величиной с Балтийское море.
— А гвозди?
— В досках полно гвоздей. Нам надо их только вытащить. Это пустяки.
— Тогда, пожалуй, можно начинать.
— Конечно, можно! Только вот что: наше решение надо хранить в секрете. Пусть никто не болтает! Кроме нас, о строительстве ванны не должна знать ни одна живая душа. Даже в интернате. Это будет сюрпризом. Если у нас ничего не получится, то над нами, по крайней мере, не будут смеяться, а если получится, то о нашем успехе и так будет достаточно много сказано.
— Правильно! Занозе дадут Национальную премию первой степени.
— Почему только мне? Мы все её получим.
— Очень хорошо. Значит, мы её поделим по-братски: каждый купит себе мотоцикл или автомобиль, что ему больше нравится. Но прежде мы должны построить ванну. Правильно? Кто против?
— Коровник Кабулке, — рассмеялся Али-баба.
Чтобы играть в скат, необходимы три игрока. Но третий отсутствует. Кроме Александра Кнорца и Эмиля Кабулке, в пивной никого нет.
— И что мы сидим здесь, в этом богом забытом месте! — ворчит Кнорц.
Он бросает взгляд по направлению к стойке, но толстяк хозяин, который, на радость своим клиентам и в соответствии с собственной выгодой — как-никак, а карты усиливают жажду, — был иногда не прочь перекинуться в картишки, уже лежит в постели и отсыпается после вчерашней попойки. С его женой каши не сваришь. Она из тех сквалыг, которые норовят не долить вина своим клиентам; карты она не берёт в руки. Кнорц вздыхает и начинает барабанить пальцами по столу. Трам-там-там!
Кабулке с безразличным видом смотрит на свою недопитую кружку с пивом.
Вдруг заведующий хозяйством перестаёт барабанить по столу.
— Что с тобой случилось? — спрашивает он, легонько встряхивая старшего скотника, как встряхивают человека, который внезапно заснул. — Ты весь вечер разговариваешь сам с собой. Так не годится. Скажи мне что-нибудь.
Громко вздыхая, Кабулке вертит в руках пивную кружку. Он рассказывает о том, что занимает его мысли даже здесь, в кабачке, за кружкой пива.