Алиби с гулькин нос
Шрифт:
— Деньги? — повел носом Степаныч. — Зачем вы будете тратить деньги, Лариса Викторовна? Ведь в «Аллегро» все так дорого! Давайте лучше знаете как? Вы даете мне половину этой суммы, а я, так и быть, вызываю ее к себе домой. Я все равно у жены живу, так что квартира пустует, — засуетился он в предчувствии легкой наживы.
— Нет уж, — отрезала Лариса. — Давай в «Аллегро».
Так называлась тарасовская гостиница, расположенная наискосок от «Чайки».
— Ну можно мне тогда хотя бы с ней… это самое… за счет ресторана в смысле. Вы же все равно с ней только разговаривать будете, а деньги заплатите! — занервничал Степаныч, чувствуя, что упускает возможность вытянуть из этого эпизода хотя бы что-нибудь полезное.
— Я и так плачу тебе достаточно неплохо, — заметила Лариса. — Между прочим, два месяца назад я в очередной раз подняла тебе жалованье. Как ты, заметь, в Тарасове не зарабатывает ни один администратор!
— Потому что ни один не работает столько, сколько я! — вспылил Степаныч. — Жалованье подняли! Это после того, как я целый год вымаливал прибавки у вас! Да еще и в официантах парился два месяца! Якобы в наказание! — Злопамятный администратор все еще не забыл недавней истории. — Правда, непонятно, за что…
— Так, все! Это дело прошлое, — прикрикнула Лариса. — Не хочешь звонить — так и скажи, обойдусь без тебя. Кстати, с гораздо меньшей нервотрепкой. Где у нас там Алексей?
Так звали охранника, находившегося в данный момент в ресторане, человека спокойного и покладистого. Степаныч тут же переменил тактику, едва почувствовал собственную невостребованность:
— Да нет, я позвоню… Позвоню, конечно. Я просто хотел сказать, что можно было бы поступить разумнее, с выгодой для нас обоих…
Лариса молча сунула ему деньги, Городов взял их и, выходя из кабинета, кинул:
— Я позвоню.
Минут через пятнадцать после своего ухода Степаныч сообщил, что, как его заверили, Катька подъедет через полчаса. Он еще добавил, что за проход проституток в гостиницу ему пришлось выложить еще и своих пятьдесят рублей. Он сделал акцент на слове «своих», после чего Лариса ответила, что непременно возвратит ему эту сумму.
— А… Еще пятьдесят рублей за моральный ущерб можно? — голосом нищего, просящего подаяние, заныл Городов.
— Какой еще моральный ущерб? — удивилась Лариса.
— Как это? — поразился Степаныч. — Это же падение имиджа! Знаете, как на меня тут смотрели с ехидцей? Вы что, хотите, чтобы потом весь город говорил, что Дмитрий Степанович ущербный человек, что ему жена не дает и он проституток снимает? Да вы сами понимаете, что говорите?!
— Ну, Дмитрий Степанович, ты все же фигура не того масштаба, чтобы о тебе кричал весь город, — попробовала охладить его пыл Лариса.
— Как это — не того масштаба?! — Степаныч буквально брызгал слюной в трубку. — Администратор лучшего ресторана — не того масштаба? Вы просто сами свой ресторан опускаете! И своих сотрудников!
— Так, все, я сейчас подойду, — прервала его Лариса. — И никаких компенсаций.
«Только бы это была та самая Катька, — думала она по дороге к „Аллегро“. — Проститутки вообще склонны называть себя вымышленными именами. Только бы это была она, знакомая Лели Величкиной».
Операция прошла чисто. Степаныч с хмурым видом покинул номер после того, как в него вошла Лариса, а перед этим — Катька. За ее появлением Лариса наблюдала в конце коридора «Аллегро». Как только дверь за проституткой закрылась, Лариса направилась к номеру Катька обернулась на звук открываемой двери и с удивлением уставилась на Ларису.
— Спасибо, Дмитрий Степанович, ты можешь идти, — обратилась Котова к своему администратору.
Тому явно до смерти не хотелось уходить, и он жаждал хотя бы поприсутствовать при разговоре, раз уж не получилось стянуть компенсации, но Лариса смотрела на него строгим и непреклонным взглядом.
Оставшись один на один с Ларисой, Катька смотрела на нее удивленным и даже испуганным взглядом, пытаясь понять, что ей сулит эта встреча. Лариса достала из пакета бутылку водки, закуску и выставила на стол.
— Давай выпьем, Катя, — ободряюще подмигнув проститутке, сказала она.
Та недоверчиво покосилась на стол.
— А… вы кто? — спросила она.
— Ну какая тебе разница, кто я? Для тебя сейчас важнее то, что работать тебе не придется в том смысле, к которому ты привыкла, а деньги за услуги ты все равно получишь, потому что я тебе предлагаю просто поговорить.
— Вы… из полиции нравов? — уточнила Катька, по-прежнему с напряжением разглядывая Ларису.
— Нет-нет, — успокоила ее Котова. — Я вообще не имею отношения к правоохранительным органам. И поговорить с тобой хочу только про одну девушку. Про Лелю Величкину, — добавила она.
— А-а-а, — протянула Катька, опускаясь на стул перед столом. — А что про нее говорить-то? Не работает она давно, изуродовали ее.
— Это я знаю. И поэтому интересуюсь этим делом. Мне нужно знать, кто мог это сделать с Лелей.
— Да я-то откуда знаю? — всплеснула руками Катька. — Сами тогда диву давались, боялись потом до смерти, я на работу даже выходить не хотела, так перепугалась, — затараторила она, искоса глядя на бутылку с водкой.
Лариса сама откупорила ее и, налив в рюмку граммов пятьдесят, придвинула Катьке.
— Выпей, успокойся, — сказала она, — а потом поговорим.
Катька выпила водку и принялась закусывать принесенным Ларисой из «Чайки» салатом из крабов.
— Ухты, как вкусно! — восхищенно проговорила она, облизывая губы. — А можно еще? — Конечно, — , усмехнулась Лариса.
Катька сама наполнила свою рюмку, осушила ее и налегла на салат, а также на копченую колбасу Ее довольно миловидное, хотя и простоватое лицо производило впечатление уроженки деревни, а невысокий рост, крепость широкой кости, большой бюст, монументальные бедра и мощные ноги заставляли думать, что все свои дни она провела в огороде или на поле, а ночи — на сеновале.