Алиенора Аквитанская
Шрифт:
За год до того, 11 марта 1198 г, умерла еще одна дочь королевы — Мария Шампанская. Таким образом, за два года Алиенора потеряла троих самых любимых своих детей. Алиса де Блуа умерла немногим раньше, и Алиенора только что сделала внучке, которая также носила имя Алиса и была монахиней в Фонтевро, подарок в память о матери. Так, из десяти детей, которых она носила под сердцем, у Алиеноры остался лишь ненадежный сын, которого продолжали называть Иоанном Безземельным, и где-то там, в далекой Кастилии, замужняя дочь, носившая ее имя.
XXII
Королева Бланка
Боже, дайте мне знание и чувство, чтобы понять
Ваши святые заповеди, и я смогу понять их,
И пусть ваше
Зло этого земного мира
Да не коснется меня;
Ибо я поклоняюсь тебе и верю в тебя,
Господи, и отдаю тебе
Себя и свою веру;
Так подобает, и так надо.
Потому прошу милости
И возможности искупить свои грехи.
Мы могли бы представить себе Алиенору сломленной, подавленной событиями этого столь трагического и столь беспокойного для нее 1199 г.; ничто ее не миновало — ни личные страдания, ни тревоги из-за внезапно омрачившегося сверх всех возможных опасений политического горизонта.
И тем не менее, если проследить по документам за передвижениями королевы, то в середине следующей зимы мы снова увидим ее в поездке: она пересекает Пиренеи в восемьдесят или без малого восемьдесят лет, — она отправляется к последней из своих дочерей, второй Алиеноре, ставшей женой короля Кастилии.
В самом деле, через несколько месяцев после смерти Иоанны, которая покоилась теперь под сводами Фонтевро, у Алиеноры появился план, и этот план она теперь явно намеревалась осуществить. У Иоанна Безземельного состоялась встреча с Филиппом-Августом; последний отказался от продолжения военных действий в Нормандии и сам предложил мир. Один из анжуйских вассалов, на которых он рассчитывал, Гильом де Рош, перешел на сторону Плантагенетов, тогда как граф Фландрский угрожал французским владениям в Артуа; а главное, у короля Филиппа были серьезные разногласия с папством: на все требования вернуть к себе жену, Изамбур Датскую, он до сих пор отвечал отказом и даже вступил в брак с дочерью одного из князей Империи, Агнессой Меранской. 13 января 1200 г. на французское королевство был наложен интердикт. Не находя в себе достаточно сил для того, чтобы продолжать борьбу, Филипп-Август поспешил помириться с противником.
И Алиенора тотчас тронулась в путь с внушительной свитой: ее сопровождали архиепископ Бордо, Илья де Мальмор, а также Меркадье, наемник, который был последним боевым товарищем ее сына Ричарда. Дело в том, что мирный договор между Францией и Англией предусматривал женитьбу Людовика, наследника французского престола, на одной из дочерей Алиеноры Кастильской; впервые о подобной возможности упоминали еще во время последних переговоров между Ричардом и Филиппом. Довольно долгое время никто, казалось, не спешил осуществить эти планы. На этот раз Алиенора тронулась в путь в самый момент переговоров, и совершила это путешествие с поразительной быстротой, поскольку уже в конце января была в Кастилии, несмотря на то, что в пути ее задержал один из Лузиньянов, Гуго Черный, который воспользовался обстоятельствами и позволил ей двигаться дальше через его провинцию лишь после того, как она пожаловала ему графство Марш.
Чем объяснялась такая поспешность? Конечно, вполне логично предположить, что, когда у восьмидесятилетнего человека появляется какое-то намерение, благоразумие подсказывает ему, что лучше осуществить это намерение как можно быстрее. И все же не может не поразить личная заинтересованность, с какой Алиенора взялась за воплощение замысла, который раньше вроде бы совершенно не привлекал ее внимания. Когда Ричард предложил выдать одну из своих племянниц замуж за французского короля, она нисколько этим не озаботилась. Но стоило то же намерение высказать Иоанну, и она тотчас сама тронулась в путь, решив привезти одну из своих внучек; в то время матримониальные планы чаще всего осуществлялись под эгидой какого-нибудь прелата, и Илья де Мальмор, преданный сторонник Плантагенетов, как нельзя лучше подходил для выполнения этой миссии.
Возможно, Алиенора, после стольких постигших ее несчастий и утрат, радовалась случаю повидать единственную оставшуюся в живых из дочерей. Но в этой поездке, предпринятой в столь трудных условиях, можно усмотреть и нечто другое, помимо простого желания вновь окунуться в семейную атмосферу. Как и прежде, когда она сама отправилась за Беренгарией Наваррской и привезла ее на Сицилию, Алиенора действовала одновременно как мать и как королева. И в ее поступке ясно проглядывает желание отдать все силы ради того, чтобы в королевстве установился мир. Пока Ричард был жив, у Филиппа был достойный противник, и королевству Плантагенетов ничто не угрожало. После смерти Ричарда положение резко изменилось, и можно было бояться чего угодно, оправданы были любые опасения: прекрасная страна, созданная союзом Алиеноры и Генриха, могла быть разрушена за несколько лет. И потому поездка Алиеноры за Пиренеи вписывается в ряд всех ее поступков, совершенных с тех пор, как она, год тому назад, покинула свое убежище в Фонтевро. Ради того, чтобы сохранить королевство, спасти все, что можно было спасти, она превратила представителей буржуазии из освобожденных ею городов в союзников своего сына Иоанна; она помирила его с Гильомом де Рошем; она сама признала сюзеренитет короля Франции, что в каком-то смысле вынуждало последнего стать покровителем Пуату и Аквитании. И теперь она снова спешит способствовать миру, привезя в залог драгоценнейшего союза невесту для Людовика Французского.
Английский историк Поуик, мастерски описавший различные эпизоды эпопеи Плантагенетов, очень толково подчеркнул деятельность женщин в этот решающий момент. Помимо борьбы, которая велась между Филиппом и Иоанном, шла подспудная борьба Алиеноры с ее невесткой, Констанцией Бретонской. Филипп, притязавший на Нормандию, воспользовался ситуацией и провозгласил себя защитником сына Жоффруа и Констанции, юного Артура Бретонского. Мы видели, как после смерти Ричарда вассалам пришлось выбирать между последним из сыновей Генриха — Иоанном и его же внуком — Артуром. Вильгельм Маршал разрешил эту проблему, со своей стороны, в соответствии с обычаями того времени. Но Констанция выдвинула в качестве аргумента то, что Иоанн был всего лишь младшим братом ее покойного мужа, Жоффруа; она требовала всего наследства для родившегося после смерти его сына Артура.
Эта Констанция Бретонская была довольно интересным персонажем: через некоторое время после смерти Жоффруа она вышла замуж за знатного англичанина Ранульфа Честерского, который впоследствии с ней развелся при обстоятельствах, так и оставшихся невыясненными, а перед тем держал ее в заточении в замке Св. Якова в Бевроне в Нормандии. Затем Констанция, в 1199 г., вскоре после смерти Ричарда, стала женой пуатевинского сеньора, Ги де Туара; ее сын Артур был воспитан при французском дворе, и неприязнь, которую она всегда открыто питала к семье своего первого мужа, слишком отвечала интересам Филиппа-Августа, чтобы он упустил случай этим воспользоваться.
На заднем плане мы можем различить и другие женские фигуры, также повлиявшие на ход событий: прежде всего, это Изамбур, несчастная, брошенная Филиппом-Августом жена, которая жалуется на несправедливость своей участи и которую защищает сам папа — деятельный Иннокентий III. Мы видим здесь также и ее соперницу, Агнессу Меранскую, от которой у Филиппа будет двое детей: еще один Филипп, которого прозвали Лохматым, потому что он, должно быть, унаследовал всклокоченные отцовские волосы, и Мария, которую Филипп-Август предназначал в жены бретонскому наследнику. Наконец, Бе-ренгария Наваррская, довольно невыразительная особа, не сумевшая удержать своего неисправимого супруга, а теперь неустанно требующая свое наследство, которое Иоанн, в конце концов, за ней закрепит: тысячу марок серебром ежегодной ренты, два замка в Анжу и один в Байе.