Алиса, Джейн и фисташки
Шрифт:
Теперь округлились глаза у Платона, и он будто в оцепенении плюхнулся на ступеньку рядом с писакой.
Агап в одиночку вырастил Зиновия. О родителях он упомянул лишь раз: их увез прекрасный белый пароход, и теперь они были в вечном безмятежном плавании. Ведь так оно и было. На этом пароходе они попросту сбежали в другой город, бросив своего сына на попечении доброго и безотказного дедушки, а возвращаться никто из них явно не собирался. Вот только все время дед тоже исчезал, но хотя бы на месяц, два или три, а потом возвращался. Безо всяких объяснений. И внук уже привык к постоянным ожиданиям.
Но когда Зиновию
И вот как-то раз, прогуливаясь по горам и сполна упиваясь своими неудачами, Зиновий встретил дряхлого, но с трудом держащегося на ногах старичка. Какого же было удивление парня, когда он узнал, что этому старичку уже больше трехсот лет. Старичок оказался местным и знал все об этих местах. Вот старичок и рассказал Зиновию о такой же старой, как и он, а может еще старше, библиотеке.
Зиновий решил еще раз испытать судьбу, но, когда мрачный и неразговорчивый библиотекарь, как и все остальные газетчики, дал ему понять, что своих читателей паренек так и не обретет, совсем захандрил. Он вспомнил о трехсотлетнем старичке, вдруг он что-нибудь еще расскажет, но и старичка в тот вечер не оказалось в горах. Видимо, этот мир уже показал Зиновию свои острые клыки.
Однако около полуночи, когда разочарованный паренек уже собирался потушить лампаду и лечь спать, послышался стук в дверь. Учитывая сложившиеся обстоятельства, Зиновий расценил этот стук как знак свыше. Дед всегда его учил: если тебе сначала попадаются одни булыжники, то в самом конце ты отыщешь золотой слиток. Так что Зиновий отбросил одеяло и, чуть было не смахнув лампаду с прикроватного столика, ринулся открывать. На пороге стоял его дед. Зиновий был так рад возвращению деда, что практически лишился дара речи. Дед решительно вошел в дом и уселся за стол, вытаскивая из-за пазухи бутылку рома. Агап не разрешал внуку пить спиртные напитки, но это был особый случай, как он выразился. Под бойкое журчание рома начался рассказ.
Когда Агап спускался со ступенек библиотеки тем самым утром, то услышал, как вошел посетитель. А посетитель оказался его внуком, поэтому дед притормозил шаг, чтобы не показываться внуку на глаза, и прислушался. Разговор как разговор, ничего особенного. Как только внук ушел, Агап спустился вниз со своим чаем, будто бы ничего не произошло. А стоя у окна и разговаривая с Платоном, он заметил странного старика, прогуливающегося неподалеку от библиотеки. Он видел его и раньше, когда выходил в горы.
Что это за старик? Так-так, а что это за плащ на нем? Такие носят только колдуны Золотого города. Выходит, они все-таки его нашли! И что теперь делать? Дабы не поддаваться панике, колдун отошел от окна и весь день провел в стенах библиотеки. Надо было что-то придумать. И вот он придумал. Он собирался поджечь библиотеку, чтобы сбежать вместе с Платоном куда-нибудь далеко от своих преследователей. Платон просто так не покинул бы стен библиотеки, а без него бежать невозможно: чары колдунов «Златы пыли» ослабевают, когда они остаются одни. Вот
Но когда библиотека сгорит, и Платон впадет в отчаяние, колдун в этот момент станет его главным утешителем, так что библиотекарь будет полностью в его власти и согласится на что угодно. Довольный Агап лежал в постели и размышлял об этом, как вдруг он вспомнил о своем внуке. Как же был разочарован Зиновий, когда Платон выгнал его из библиотеки. Надо было и ему помочь.
Собравшись, Агап тайком выбежал из библиотеки. Он рисковал быть замеченным, однако мысли о Зиновии заглушали любой страх. Он ведь ему как сын, которого пусть и не было никогда. Только блудная дочь и блудный зять. Что тут поделаешь? Естественно, истинные причины такого ужасного и безалаберного поступка он не стал объяснять внуку, поэтому сказал, что все это только ради его же блага, только ради статьи. Зиновий был немного испуган. Не каждый же день ради него совершают поджог. Но согласился. Все-таки и сенсации падают с неба не каждый день. Надо ловить, пока не поздно. Тем более в газете от него ждали интересный материал, иначе с «Библиотечными тайнами» можно было распрощаться. На том и договорились: дед поджигает, а внук об этом пишет.
Весь следующий день общаясь с Платоном, Агап пытался скрыть свое небольшое волнение. А вот уже ночью, проследив за тем, что библиотекарь лег спать, он нашептал заговор прямо в своей комнате, поводил ладонями по кончику зажженного огонька свечи, а затем, задув свечу, плюхнулся в постельку и накрылся одеялом. Ему нужно было, чтобы Платон первым учуял запах дыма. А зная, какой у библиотекаря чувствительный нос, то это произошло совсем скоро. И учитывая, что Платон практически ничего не соображал, увидев пожар, также он не понял, что они с Агапом бежали, практически не обжигаясь, прямо по горящим коврам, которые еще утром библиотекарь заботливо расстелил на полу. Колдун умел вызывать нужный ему огонь.
И вот он – решающий момент. Доведенный до испуга, Платон готов был следовать куда угодно, даже в несуществующую деревню к несуществующему приятелю. И это после увиденных им страниц на ладонях.
Все-таки настоящее колдовство должно приносить свои плоды. И радость обездоленным, конечно же.
Ни Платон, ни Зиновий обо всем этом не подозревали. Они были уверены, что Агап бросился со скалы, мучимый угрызениями совести от проделанного. Незадачливый писака оставил свою редакцию и отправился вместе с Платоном к тем рыбакам. Рыбаки отдали шляпу, а Глеб получил назад свои свежие новости. Там же они все вместе и повспоминали Агапа.
Вот только Зиновий не мог себе простить гибель деда. Он корил себя за мысли о собственном уязвленном самолюбии и глупых статьях. Он же был одержим этим. Если бы он, закованный цепями одержимости, не пришел в то утро в библиотеку, этого бы не случилось! Но разве можно повернуть время вспять? Жаль, что цепи пали так поздно.
Но если взглянуть правде в глаза, кому и нужно было переживать из-за всей этой неразберихи, так это самому Агапу. Он же все и затеял. Принял трехсотлетнего старика за колдуна. Старик всегда прогуливался в горах, насыщаясь их живительной силой, к тому же рядом был его дом. Вот только с Платоном старик почему-то не разговаривал, поэтому Платон и не рассказал Агапу про него. Да и плащ на самом деле был не колдовской, а обычный, просто похожий. Но разве человеку в бегах повсюду не мерещатся преследователи?