Алиса в стране чудес (издание 1958 года)
Шрифт:
Алиса прыснула. Боясь расхохотаться, она поскорей отбежала в лес подальше. Когда она вернулась, Речного Лакея уже не было, а Болотный сидел на земле у двери, уставившись в небо своими выпученными глазами.
Алиса осторожно приблизилась к двери и постучала.
– Стучать нет никакого резона, – равнодушно сказал Болотный Лакей. – Первый резон тот, что я уже здесь, снаружи. А вот тебе и второй резон: они там так шумят, что никто тебя не услышит.
И верно – шум был ужасающий. Внутри без передышки выли, чихали, ахали, охали, а в промежутках раздавался звон и грохот, будто там швырялись посудой.
– Извините, – обратилась к Болотному Лакею Алиса, – но как же я могу войти без стука?
– В твоем стуке был бы резон, – рассуждал Болотный Лакей, – если бы дверь была между нами. Ты, к примеру, там, внутри. И стучишь. И я тебя выпускаю наружу. Или наоборот.
При этом он так ни разу и не взглянул на неё. Как уставился в небо, так и не опускал глаз. Алиса была уверена, что так ведут себя только невежи.
«Но, может быть, он не нарочно? Просто глаза у него растут на самой макушке, – подумала Алиса. – Но отвечать-то он мог бы повежливее».
– Но всё-таки как мне войти? – спросила она погромче.
– Я могу до завтра здесь проси… – начал Болотный Лакей.
В это мгновение дверь распахнулась, из неё вылетело большое блюдо. Каким-то чудом оно не попало в Болотного Лакея, а пронеслось над самой его головой, чиркнув по парику и подняв облако пудры. Он не шелохнулся, а блюдо ударилось позади него в дерево и разлетелось вдребезги.
– …деть или до послезавтра, – закончил он как ни в чем не бывало.
– Как! Мне! Войти! В дом! – раздельно произнесла Алиса.
– А с чего бы тебе туда входить? – спросил Болотный Лакей. – Вот, выходит, с чего надо начинать-то. Понятно?
Понятно-то понятно, но Алисе совсем не понравился такой разговор, который никуда не вёл.
«Какие они путаники, эти существа, – подумала Алиса, – прямо сил нет».
А Болотный Лакей, вероятно, решил, что самое время продолжить свою любимую тему.
– А я, значит, буду сидеть тут сиднем, – завёл он, – сидеть-посиживать. Сидя.
– А мне-то что делать? – вышла из себя Алиса.
– А это уж твоё дело, – заявил Болотный Лакей и принялся насвистывать.
«Чего я с ним тут разговариваю? – подумала Алиса. – Он же круглый дурак!»
Она без стука открыла дверь и вошла.
И сразу попала в огромную кухню. Там клубами висел дым, хоть топор вешай. Посредине на трёхногой табуретке восседала Герцогиня. На коленях она покачивала младенчика. У плиты стряпала Стряпуха. В громадном котле кипел, булькал и фыркал суп.
В ноздри Алисе ударил едкий запах перца, и она тут же стала чихать без остановки.
«А суп-то пере… – апчхи! – …перчён», – подумала она.
Но переперчён был не только суп, а, наверное, вся кухня, потому что чихали и Герцогиня, и ревущий малютка. Только Стряпуха не чихала. Да ещё большущий кот с круглой, величиной с головку сыра головой. Он сидел на печи и улыбался во весь свой зубастый рот, будто из головки сыра вырезали широкий ломоть.
На Алису никто не обратил внимания. Она помялась немного, подождала, но никто с ней так и не заговорил. И Алиса решила начать сама, сказать что-нибудь приятное.
– Извините… А почему ваш кот улыбается? – вежливо спросила она.
– Это Чеширский кот, поэтому он и улы… – начала Герцогиня и вдруг взвизгнула: – Поросёнок!
Алиса чуть не подпрыгнула от этого яростного вопля. Но тут же сообразила, что относится он не к ней, а к младенчику. Она набралась храбрости и задала ещё один вопрос:
– Разве? А я и не знала, что чесырские… чеширские коты умеют улыбаться. Я и про других-то такого не слыхала.
– Все они такие, – проворчала Герцогиня, – им бы только улыбаться.
– Что вы говорите? Мне это было неизвестно, – сказала Алиса совсем по-взрослому. Ей даже самой понравилось, как это она здорово ведёт беседу.
– Неудивительно, – сказала Герцогиня, – тебе ещё о-очень многое неизвестно.
Кому такое понравится? И Алиса решила переменить тему разговора. Пока она придумывала подходящий вопрос, Стряпуха сняла с огня котёл и, ни слова не говоря, вдруг принялась швырять в Герцогиню и её младенчика всё, что попадётся под руку. А под руку ей попадались то совок, то кочерга, то щипцы для угля. Она перекидала все железные вещи и принялась за стеклянные – тарелки, чашки, блюдца. Кое-что попадало в Герцогиню, но та и виду не подавала. По виду младенчика тоже было непонятно, попадает ли в него что-нибудь: он и так не умолкал ни на минуту с самого начала.
– Эй-эй! Поберегись! – крикнула Алиса. – Носик побереги!
Она обмерла, следя за сковородкой, которая чуть не расквасила младенцу носик.
– Если бы кто-нибудь поберёг свои советы, – буркнула Герцогиня, – Земле легче было бы вертеться.
– И она б завертелась быстрее? – догадалась Алиса и тут же решила блеснуть своими знаниями. – Тогда бы началась такая чехарда! День-ночь-день-ночь-день-ночь. Земле надо было бы вертеться как сумасшедшей, чтобы за один оборот…
– Кто обормот? – вскричала Герцогиня. – Да за такие слова тебе здесь голову обормут, то есть оборвут, то есть оторвут!
Алиса с опаской взглянула на Стряпуху, но та как ни в чём не бывало помешивала суп.
– За один оборот, то есть за двадцать четыре часа, – закончила Алиса, а немного подумав, добавила: – Или за двенадцать… или один круг за…
– Ах, перестань! У меня голова кругом идёт от этих подсчётов, – прервала её Герцогиня.
И она принялась встряхивать младенчика, напевая такое: