Алиса
Шрифт:
— А у тебя кофе есть? — с надеждой уточнила Алиса, своего утра без этого напитка не представлявшая.
Майя мученически вздохнула.
— Бог мой, что же с тобой такой делать? Пойдём. Только никому, никому, слышишь, ни в коем случае об этом не рассказывай!
Глава 3
Пищеблок
Кухня у Майи оказалась крошечной, три на три метра. Там действительно не было окон, глухие стены облицовывали белые плиточки кафеля. Имелся большой холодильник и маленький, как в гостиницах, расположенный у самого входа. Остальное пространство
Около маленького холодильника с прозрачной дверцей, забитого одинаковыми коричневыми коробками с цифрами «1», «2» и «3» Алиса углядела краник, похожий на водоочистительный, и стопку бумажных стаканчиков. А ещё — урну с использованными в углу. Там же покоились две пустые коробки с тройками.
Самым необычным на кухоньке был стол. Он стоял у той стены, рядом с которой располагалась снабжённая изнутри щеколдой дверь, и походил на две поставленные спинкой к спинке одноместные парты из американских школ. Перед каждым стулом крепилась своя небольшая горизонтальная плоскость столешницы.
Майя отодвинула одну из «парт», развернула к стене передней частью и неловко сказала:
— П-присаживайся.
— Типа нельзя смотреть, как ты делаешь кофе? — хмыкнула Алиса. — Слушай, можно я маску сниму? Тут же нет окон.
— Ох, — выдохнула Майя. — Погоди хотя бы, пока я всё подготовлю. И тебе… лучше привыкать к ней. Мы же понятия не имеем, как вернуть тебя в книгу.
— Не хочу я ни в какую книгу. И домой не хочу, — объявила Алиса. — Там одни неадекваты у нас. У меня даже мать родная с приветом. А здесь… интересненько. И я всё равно собиралась переезжать и больше никогда ни с кем из Ленинска не общаться. Давай, что ли, помогу тебе? — спохватилась она и сделала пару шагов, пытаясь отыскать глазами чайник.
— Не надо! — опять испугалась Майя. — Ты садись.
— Спиной?
— Ну конечно.
Алиса повиновалась, стараясь выглядеть максимально саркастичной. Кольцо, вдавившееся в лицо, мешало, кожа под силиконом зудела. А спать тоже нужно в нём? Если, скажем, в поезде? Или если живёшь в однокомнатной квартире с семьёй?
— Слушай, а с детьми что? — пялясь в белую стену и мучительно давя в себе желание оглянуться, спросила Алиса. — Они же тянут в рот что попало. И как их кормят вообще в таких реалиях?
— У тебя лексикон, как у гопника, — простонала Майя. — Малышей приучают к буйосетам специальными детскими, со встроенными сосками. Конечно, ребёнок часто стаскивает их, особенно маленький. Но это же ребёнок. Некоторые даже детским питанием на улице кормят не в пищеблочках. Ну и дома, понятно, почти все. Годам к трём-четырём ребёнок привыкает носить буйосету. И начинает принимать пищу, как взрослые. Один.
— А если не хочет? Или ест не то?
— Что — не то?
— Ну конфеты там всякие?
— Ребёнку — конфеты?! — ахнула Майя. — Ты это… пф-ф-ф… поаккуратнее. Обвинят в кормлении малолетних, мало не покажется. Даже если только пропагандировала. Это серьёзная уголовная статья.
— То есть как — кормление малолетних —
— Про голод лучше не говорить. Это очень грубое слово. Дискомфорт, необходимость принять питание. Нужда подкрепиться. Привыкай выражаться так. Разумеется, дети получают питание. Но разнообразная пища, воздействие на вкусовые рецепторы — взрослые игрушки. Дети питаются стандартными наборами. В них сбалансированы все необходимые соединения и витамины, нужные в разном возрасте.
— Реально что ли до совершеннолетия никто нормальную еду не пробует?! — ахнула Алиса, и всё-таки оглянулась.
Укладывающая рукой в резиновой перчатке в квадратный контейнер куски мяса в соусе Майя ахнула и загородила стол и кастрюлю спиной, пряча испачканную руку.
— Да пробуют, конечно, — расслабилась она потом. — Подростки и на кулинарных сайтах сидят, и в пищеблоках лазают, пока родителей нет дома. И так-то, я ничего ужасного в этом не вижу. Ну там лет после двенадцати-тринадцати. Но все кричат про важность чистоты пищепринятия для растущего организма. Так что официально стандартные наборы разрешено разбавлять после совершеннолетия, когда тело прекращает активно формироваться. Ну и вообще, взрослый сам решает, как ему жить. Но это всё фикция на самом деле. За то, что и с кем мы едим, большинство порицает постоянно. Особенно женщин. Потому что им рожать, и типа плохо засорять своё тело. Хотя давно доказано, что питание влияет на сперму мужчины тоже. Но им почти всем пофиг. Честно тебе скажу: редко какой мужик не ест на стороне, а может и к кухарке заглянуть, а то и на дом вызвать. И вот они этого даже особо не стесняются. Хотя могут так отравиться, что мало не покажется.
— В реальности так с сексом, — прыснула Алиса.
— В смысле? Каким образом? — очень заинтересовалась Майя. — Я ничего такого не писала. Только про пищепринятие.
— Да не из книжки я, ну что ты в самом деле! В реальности… в моей реальности, — исправилась Алиса, потому что Майя закатила глаза, а потом круговым жестом попросила её отвернуться, и пришлось повиноваться, — мужчины часто ходят налево. Так-то и женщины ходят, но их за это общество едва ли не призирает. А мужику — почти норм.
По комнатушке пополз восхитительный кофейный аромат.
— Тут все ходят и налево, и направо, и прямо без ограничений по полу, — хмыкнула Майя, и Алиса расхохоталась.
Звук в этой их буйосете получился звенящий, и под ней стало жарко и влажно. Захотелось протереть рот салфеткой.
— Это эвфемизм такой — «сходить налево», — пояснила Алиса. — Означает измену.
— Родине? — уточнила Майя после секундного замешательства.
— Жене! Ну или мужу там. Походу равносильно вашему ужину на стороне.
— У тебя же вроде можно принимать пищу где хочешь и с кем хочешь? — удивилась Майя, и поставила на «парту» широкую ёмкость чёрного цвета с двумя ручками, наполненную кофе почти до краёв. А потом — контейнер с мясом в красной подливке. И резиновую перчатку с уплотнёнными и покрытыми пупырками кончиками пальцев.
— Вы едите руками? — прищурилась Алиса, с интересом поднимая перчатку.
— Фу. Пищевой рукавицей, вот же она.
— А супы как?
— Такое я не знаю.
— Ну, жидкая еда.