Алкаш в газете
Шрифт:
Она вскрикнула, ухватившись за порезанное место, но так же, как и мы, не отрывала взгляда от завораживающего зрелища — горевшей автомашины Александра Бомберга. Автомобиль взорвался, не успев выехать на шоссе. Лишь по счастливой случайности взрыв не задел другой автомобиль, бежевую «шестерку», которую Бомберг пропускал, выезжая со стоянки. В момент взрыва она удалилась от «БМВ» уже на безопасное расстояние. После взрыва водитель остановил машину. Остановились также все прохожие, находившиеся в этот момент рядом, и еще две машины поодаль. Все молча и без движения наблюдали за пламенем, вырывающимся из взорванной иномарки. Спешить на помощь было бессмысленно. Машина превратилась
Наконец во мне проснулся врач, и я, оторвав глаза от ужасного зрелища, обратился к Елене:
— Покажи, что у тебя там.
Я задрал мокрую от крови штанину джинсов и осмотрел порез.
— В общем, ничего страшного. Ты чем пользуешься — тампонами или прокладками?
— Прокладками, — удивленно ответила Лена.
— Давай сюда одну. Есть?
Капитонова залезла в сумку и вытащила оттуда упаковку «Carefree». Я приложил к ране прокладку и привязал носовым платком. На удивление быстро раздался вой милицейских сирен. Скорее всего оперативно сработали сотрудники издательства, которые наблюдали за происшедшим из разбитых окон своих кабинетов. С разных сторон к издательству подъехали две милицейские машины — «уазик» и «жигуленок». Еще через минуту прибыли пожарные. Обе службы занялись своими делами: милиция отгоняла зевак, огораживая площадку по западной моде лентой с надписью «Милиция», пожарные же принялись поливать водой горящий автомобиль. Последними приехали мои бывшие коллеги — медицинские работники. Впрочем, делать им особо было нечего. «БМВ» Бомберга взорвался между двумя другими автомобилями, стоявшими на стоянке, — «девяткой» и старым «Москвичом». Обе машины изрядно пострадали, однако именно они уберегли прохожих, приняв удар на себя.
К нам подошли два сержанта и вежливо попросили отойти в сторонку. Как очевидцам происшествия нам было предложено дать показания следственной группе. Мы с Седым, помогая раненой Капитоновой передвигаться, угрюмо побрели в сторону «уазика».
Следующие несколько часов мы провели в обществе милиционеров, рассказывая о произошедшей на наших глазах трагедии. Собственно, рассказать мы смогли не очень-то много. Однако рассказ пришлось повторить несколько раз разным чинам, калибр которых с каждым часом укрупнялся. Наконец, когда на улице стемнело и уже перевалило за полночь, милиция, опросив почти всех работников редакции, завершила свою работу.
Мы сидели, усталые, втроем — я, Седой и Капитонова — в их комнате, из разбитых окон которой в помещение врывался свежий майский ветерок. Мы курили.
— Допрыгался Александр, — сказал наконец Седой, прервав затянувшееся молчание. — Влез наверняка в очередное темное дело.
— Он был классный парень и хороший журналист, — утирая слезы маленьким платочком, проговорила Елена. — Лучшим из нас…
Седой никак это не прокомментировал, лишь бросил на Капитонову хмурый взгляд:
— Ладно, пошли, дома будешь плакать. Время уже позднее. Завтра менты опять наверняка нагрянут… Эх, начались горячие денечки! — Седой вздохнул и поднялся с места.
Когда мы вышли из здания издательства, Борисов выразил желание проводить Капитонову домой. Я остался один. Мне жутко захотелось выпить, и я в круглосуточно работающем павильончике купил бутылку мартини.
Придя домой, я первым делом выпил приличную дозу коктейля и всерьез подумал о том, в какое дерьмо я угодил. Послушал же этого придурка Седого и устроился на такую работу! Однако, выпив еще коктейля и успокоив свои нервишки, я решил: «Что случилось — то случилось. А худа без добра не бывает».
Глава 3
На
Я не спеша позавтракал, влил в себя остатки мартини и в издательство прибыл около часа дня. Каково же было мое удивление, когда, едва переступив порог кабинета Седого с Капитоновой, я был подвергнут раздраженным словесным атакам Седого.
— Ты где, черт возьми, шляешься? — вскочил он с места. — Или ты вообще утром на работу приходить не можешь?
Я не нашел что возразить непонятно чем раздраженному Седому и просто спросил:
— А что, собственно, случилось? Уж не покушались ли на главного редактора? Жив ли господин Гармошкин?
— Жив, — буркнул Седой. — И очень хочет тебя видеть.
— Зачем?
Седой сел за стол и сделал вид, что внимательно читает какие-то бумаги. Спустя некоторое время он поднял на меня глаза и сказал:
— Ну, в общем, есть у него к тебе разговор… Иди, сам все узнаешь.
Я не стал мешкать и направился в кабинет главного редактора.
— Добрый день, — сказал я читающей газету секретарше. — Гармошкин сейчас свободен?
— Свободен, — ответила Ирина, не отрываясь от газеты. — Ждет вас.
Я застал Гармошкина в весьма плачевном состоянии. Похоже, что события вчерашнего вечера отрицательно сказались на главном редакторе. Возможно, он провел ночь без сна, о чем говорили обширные круги под глазами. Ежик его волос поник, как колосья хлеба после града. В пепельнице уже было полно окурков. В момент моего появления Гармошкин с кем-то говорил по телефону, стараясь быть по максимуму немногословным. «Да… Нет… Пока не знаю… Как только что-то будет, я тут же сообщу… Договорились… Пока». Гармошкин, скривясь, положил трубку. Физическое состояние, и этот разговор, и все окружающее его не доставляло ему никакого удовольствия. Он все делал через силу.
Тем не менее, завидев меня, он оживился.
— Я ждал вас, — начал он многообещающе, как только я устроился в кресле. — Владимир Александрович, мне нужна ваша помощь.
— Да, пожалуйста… — с готовностью сказал я. — Речь идет о моей работе?
— Да… Но не о том, о чем мы вчера говорили. Понимаете…
Гармошкин немного помолчал, закурил, потом снова продолжил:
— Все эти вчерашние ужасы, и все, что за этим последует… В общем…
На удивление, он никак не мог найти подходящих слов.
— В общем, все это непросто и неоднозначно. Боюсь, что из-за этого взрыва изменится многое в нашей жизни…
— Василий Борисович, вы не могли бы покороче и сразу по сути дела? Я вас не понимаю…
— Да-да, — сказал Гармошкин, тут же скривившись, как от зубной боли. — Я пока еще не предполагаю, где искать корни вчерашнего преступления, но считаю, что как редактор имею право заказать собственное расследование происшедшего. В связи с этим я прошу вас взяться за него. Нет-нет, не перебивайте меня! Вчера я много думал и случайно вспомнил, что вы обмолвились о вашей прежней работе детективом. Я сначала счел, что это шутка… Но сегодня, поговорив с Леонидом Борисовым, я понял, что вы действительно классный специалист. По крайней мере, именно такой вывод напрашивается из того, о чем он мне рассказал про вас. Я навел справки еще и по некоторым милицейским каналам. Там мне сказали, что ваша фамилия действительно фигурировала во многих громких делах. И хотя вы держались в тени, милиционеры все же приватно подтвердили, что именно благодаря вам раскрыто много преступлений. Поэтому я очень вас прошу: помогите мне и будьте уверены, что я в долгу не останусь.