Алкаш
Шрифт:
НЕЗАВИСИМЫМ и только для этого. Независимость от окружающих, которых
Он так ненавидел. И Он решил стать писателем. Писатель должен быть голодным и злым, голодным в прямом смысле этого слова Он конечно же, не был, но злость била через край. Необходимо было выплеснуть и уж лучше на бумагу. Ему даже было не важно, опубликуют ли когда – нибудь эти записи, в тайне, правда, очень надеясь на это.
Он скопил на компьютер, продолжая, сжав зубы, работать на грязной и нудной работе.
Он поступил на курсы, преодолевая унижение собственного достоинства (сидел
Он потом брал уроки у пацана, годившегося ему в сыновья, и терпеливо познавал "компьютерную" науку.
И вот Он включает свой "Pentium" и входит в Microsoft Word и начинает печатать одним пальцем:/ " Я набрал ванну тёплой воды и залез в неё. Ванна была старая, а потому большая, в ней даже можно было лечь, чуть согнув ноги. Я погрузился поглубже так, что вода касалась губ и закрыл глаза. Было очень хорошо. Расслабленные руки плавали как будто отдельно от тела. Потом Я взял кусок простого банного мыла и стал мылить голову, мелькнувшую было мысль, что может опять появиться перхоть, Я отбросил усмехнувшись. Вымыв голову, стал медленно намыливать тело. Сначала руки и плечи, потом живот //и,//
//наконец,// добрался до члена с яйцами. "Какой же всё таки у меня маленький," – подумал Я //и,// пересилив желание начать мастурбировать, стал намыливать ноги. В очередной раз, ощупывая правую икру, подумалось о саркоме ноги. Намылившис//ь,// опять поглубже окунулся и стал стирать мыло с тела. Кожа заскрипела.
"Хорошо вымылся," – удовлетворённо подумал Я //и,// повернувшись за
//спину,// нащупал рукой лезвие бритвы…"/
/ /
Он писал два месяца, а потом закончился срок действия укола. И Он запил и очень крепко. Однажды вечером у него отказало сердце
(случился инсульт, отказали почки, оторвался тромб – на выбор) и Он умер быстро, без мучений, как всегда мечтал.
На похороны пришло очень много народа, Он наверное, очень бы удивился, если бы смог увидеть некоторые лица в толпе. Здесь находились и те, которых Он ненавидел, и те, к которым относился абсолютно равнодушно, и были две женщины, единственно которых Он любил – мать и тётя. Большинству было жаль, конечно, но и только, не многим было, действительно жаль и они вытирали слёзы, а две любимые женщины – мать и тётка – рыдали в голос.
Я стоял в стороне и курил. "Хороший все-таки мужик был. А то, что ушел, так это к лучшему. Он был лишнем на этом свете", – подумал я, бросил докуренную сигарету, повернулся и пошёл прочь.
Как финал? То, что проскальзывают мысли о смерти или самоубийстве, так это просто для "красного словца". В жизни, даже в самые тяжёлые времена, я даже и не задумывался о таком конце. Это слишком просто и глупо, и это, в конце концов "смешно". А вам известно, как я боюсь показаться смешным.
Ну, а с вином у меня сейчас перемирие. Вино свою функцию выполнило – не дало мне загнуться, и не свихнуться. Мы ещё с ним встретимся.
ПЬЯНКА
Вот и всё. В очередной, не помню, какой раз закончил редактирование рукописи. А вот интересно, сейчас во времена компьютеров, авторские тексты также называются "рукописи" или нет?
Ну да ладно, "рукопись" как – то солиднее звучит, согласитесь.
Впрочем, не важно, как называется, главное последний и я надеюсь, окончательный вариант "Алкаша" сейчас покоится в памяти моего
"Пентиума", полгода напряженного труда позади. В воскресенье пойду покупать билет на поезд и…
Не знаю, правда, это желание уехать, у меня связано только с мыслью о возможности показать хотя бы кому-нибудь своё произведение, или просто я хочу вырваться из болота повседневной рутины. Но как бы там не было, я хочу, что бы эта поездка оставила след в моей жизни.
Уж больно мало чего в последнее время со мной происходит. Пресно стало жить, хочется событий и желательно со знаком "плюс". Столько в жизни моей было плохого, что настал черёд и приятного, я так думаю пора.
Свой отъезд я естественно же окружил тайной, я просто не могу по другому. По-моему только жена догадывается о настоящей причине моего отъезда, но молчит. Всё- таки восемнадцать лет совместной жизни не проходят даром, чему- то жизнь её научила, а конкретно тому, что лучше меня ни о чём не спрашивать. А как я подготовился технически!
Приобрёл диктофон – буду записывать свои беседы с главным редактором издательства, конечно если вообще состоятся какие то беседы. Но я надеюсь. Хотелось бы точно знать, что я представляю собой, как
"писатель". Правда сам себе прекрасно отдаю отчёт в том, что словосочетание "писатель Андрей Никулин" звучит диковато. Купил даже телефон с камерой, буду запечатлевать себя на фоне питерских достопримечательностей. Да, я, по-моему, не сказал, что еду в Санкт
– Петербург. Да – да, я решил, что пробу "пера" я устрою в "городе на Неве". Москву я просто ненавижу, и честно говоря, боюсь. Люди там суетливые и наглые. Питер, правда, я там ни когда не был, кажется мне городом спокойным и порядочным. Хотя может быть я, и ошибаюсь, но очень бы не хотелось разочароваться. Увидим. И так я еду
"проталкивать" свою книгу, вот так вот – не больше, не меньше
Пишу это гораздо позднее, мысли сейчас у меня совсем уже другие, но это так для очистки совести, скорее всего. Итак…
Ну, что поездка началась, и ваш любезный А.Г. успел принять на грудь уже 200 грамм. Отпуск начался, а как же, мать его ёб!
Вот теперь то и становится ясно, что всё эту поездку, Вы, уважаемый, придумали только для того, чтобы начать пить. Остальное всё глянцевая обложка.
Слава Богу, с соседом повезло (купе, как и предполагалось, было заполнено наполовину), ехал старичок в пригород Питера. В общем, и целом оптимальный сосед – не говорун, ни пьяница, ни "бык колхозный".